Сергей Джевага - Серый Орден

Враг, видимо, почувствовал мое смятение. Помедлил, отставил бокал в сторону и поднялся из кресла. Неторопливо повернулся, посмотрел прямо и спокойно, понимающе улыбнулся…

На первый взгляд ничуть не изменился. Да и менялся ли последнюю тысячу лет? Высокий поджарый мужчина, темноволосый, с чуть посеребренными висками. Лицо узкое и бледное, черты резкие: загнутый клювом нос, тонкие губы, острый подбородок и высокий лоб мыслителя. Глаза черные, задумчивые и загадочные… Именно таким запомнил Терна в тот день, когда отыскал меня, полумертвого, в мастерской Логана. Но сейчас вместо простецкой рубахи и порт был одет в длинную белоснежную мантию с золотой оторочкой. Я оказался прав насчет личности патриарха. Странно другое — почему тот не попытался предстать в облике Эр-Денира? Настолько уверен в себе, что не считает нужным пускать пыль в глаза? Или тут имеют место другие мотивы, неизвестные мне?..

Мозг разогрелся от сотен суматошных предположений, но тревоги я не выдал, состроил каменную морду лица. Бой уже начался, хоть и незримый, но важный. От того, как себя поведу, будет зависеть исход. Потому… да, идем на экспромт.

Я чуть улыбнулся в ответ, окинул взглядом Древнего и красноречиво приподнял бровь:

— Рядимся в одежды врага?..

— Черное и белое, уродливое и красивое… — ответил Терн равнодушно. — Разница существует лишь в воображении людей.

— Символизм, — хмыкнул я.

— Да, — подтвердил бог. — Удобная вещь.

— Тогда что настоящее?

— А ничего, — легко сказал Древний. — Абсолюта не существует, и ты об этом прекрасно знаешь, Эскер. Просто есть красивая ложь и неприятная правда. Люди же в силу натуры не любят… хм… тревожиться. Думаю, ты уже прочувствовал на своей шкуре.

Тьму в глазах Терна разогнала насмешка. Бог чуть повернул голову, посмотрел в сторону. Я не удержался и проследил взглядом, дрогнул…

Поначалу показалось, что в комнате кроме нас двоих присутствует кто-то чудовищный и грозный. Но спустя секунду пришло понимание — еще одно зеркало. Большое, в рост человека, и не стеклянное, а металлическое.

В чуть серебряной поверхности отражался широкоплечий и коренастый монстр. Лицо серое, черты неузнаваемо искажены. Кожа покрыта сеткой черных капилляров, кое-где глубокие трещины и рваные раны. Но внутри вместо алой плоти и мышц проглядывал металл доспехов. Чудовище было кривовато и страшно скалилось, узкие глаза-щели сочились холодным зеленоватым сиянием…

Я медленно отвернулся, попытался погасить волну отвращения. В зеркале отражалось лицо смерти, лицо демона… мое лицо. Но какая разница? Сам виноват в том, что произошло.

— Что… что тогда есть? — с трудом протолкнул слова сквозь зубы. — Что истинно?..

— Каждый выбирает сам, — хмыкнул Древний. Обернулся к столу и взял бокал с вином, чуть пригубил. — В этом и состоит свобода воли, которую даровал Создатель… Я что-то негостеприимный. Вина?..

Улыбка на губах Мрона стала шире, бог метнул взгляд на кувшин и запасные бокалы на ближайшей тумбочке. Однако я проигнорировал. Ясно, что со мной банально играют, словно сытый кот развлекается с полудохлой мышью. Вполне в духе старого знакомого… но я же знал, что примерно так и будет.

— Тогда что важно для тебя? — спросил его.

Маска благодушия сползла, и образ болтливого хозяина развеялся. Терн поставил бокал, задумчиво наклонил голову. Мрак в глазах беспокойно зашевелился, в комнате заметно похолодало.

— Жизнь… и смерть.

— Довольно оригинально для бессмертного.

— Ничуть, — парировал Терн, вперил в меня равнодушный взгляд. — Когда живешь почти бесконечно, начинаешь понимать истинную важность таких простых вещей. Устаешь… настолько, что существование становится беспросветным и тоскливым.

— В чем проблема? — фыркнул я нарочито нагло. — Умри.

— Не могу, — пробормотал Древний. — Не могу…

— Почему? Ты же бог.

— Нет, — тускло сказал Мрон. — Был бы богом, если бы мог перестать существовать по собственному желанию.

— Но не можешь… — протянул я, удивленно вскинул брови. Вот теперь, кажется, начинаю понимать, что гложет Древнего. Все, что мог, изучил и попробовал, постепенно растерял способность радоваться победам и поражениям. И рад бы уйти, но… нечто в душе не дает. Нечто?.. Да обычный человеческий инстинкт самосохранения! Последнее и самое древнее, самое мощное, что вложил в людей Создатель…

Наши взгляды пересеклись, и я понял — угадал. Терн чуть заметно кивнул, сказал с горечью:

— Не могу… Мы искры от силы Престолов…

— Скорее, паразиты, которые присосались к шкуре животных и никак не могут налакаться крови, — резко произнес я.

— Как угодно, — изрек Древний. В голосе вновь возник холодок, улыбка потухла. — Но мы есть, мы создали существующий мир.

— И уходить не собираетесь.

— Нет, — отрезал Мрон.

— Будете жить дальше, властвовать и воевать… как люди, — продолжил я. — А еще будете сходить с ума, постепенно превращаться в чудовищ, кто-то развоплотится… не скоро, но так произойдет… Единственная возможность уйти от вырождения и безумства — постоянные изменения. Пока вы воюете, предаете, играете — вы живы. А сейчас… не будет никакого Страшного суда. Просто Алар сорвался первым и сейчас ставка проста — кто победит, тот получит право изменить Сущее.

Чем больше я говорил, тем больше уверялся в правильности сказанного. Выводы, в сущности простые, вдруг обрели плоть. Нет никакой высшей цели, нет божественной воли. Есть серая и рыхлая реальность, уставшие повелители и несчастные народы. Но хуже того… изменения Древних и есть застой. Кто знает, какими мы могли бы стать без влияния свыше. Кто знает, во что бы смогли развиться и какие пространства открыть. Мысль человеческая безгранична… но мы раз за разом бежим по намеченному кругу как белки в колесе. Магия для разрушений, механика для гномов, леса для прекрасных эльфов… Застывший аморфный мир, который вырождается вместе со своими властителями.

Но больнее от иного: все, что я считал важным, — прах! В таких масштабах существование целых народов — пыль, не говоря о простых вещах: родственных связях, любви и ненависти, знаниях, устремлениях. И не потому ли Мгир, который упорно называется Птицем, пытается создать Орден? Не из банального желания возродить старый порядок, нет. Возрожденный маг понял или почувствовал, первым решился начать изменения. Не по указке, а по собственному желанию и представлению…

Слова исчезли, сияние светильников стало багровым, и неведомо откуда возник сквозняк. Промчался по роскошному ковру и запрыгал по креслам, тронул рамы картин, позвенел хрусталем бокалов… Древнего накрыла тень, бледное, усталое лицо утонуло во тьме. Странная, должно быть, картина: изящный и холеный человек напротив окровавленного урода. Но оба… чудовища.