Кристоф Хардебуш - Ритуал тьмы

На письменном столе лежала Библия — видимо, кто-то взял эту книгу с полки и положил сюда. Кто это был? Валентина? Мадам Лиотар? Давно он не читал Книгу Книг. Вероятно, сейчас настал момент вернуться к ней вновь.

Никколо переоделся, побрился и причесался. Нужно было спуститься к Лиотарам. А потом попытаться выяснить правду.

Вивиани казалось, будто это не он, а кто-то другой поднимается сейчас по холму, какой-то еще Никколо, не имеющий никакого отношения к реальности.

По небу загнанными животными неслись черные тучи, скрывая вершины гор. Вдалеке в воздухе уже висела пелена дождя, и, хотя тут, у озера, ливень еще не начался, гроза уже приближалась, и мир замер перед бурей. Сильный ветер, отправлявший в пляс верхушки деревьев, развевал подолы камзола Никколо.

Вечным Альпам не было дела до непогоды, они будут противостоять бурям даже тогда, когда потоки дождя смоют все живое с их склонов. Юноше хотелось обладать таким же спокойствием, но он не был вытесан из скалы, его тело было из плоти и крови, и сейчас в его душе бушевала совсем другая буря.

Несколько часов назад Вивиани под сомнительным предлогом покинул виллу Лиотаров и отправился гулять к озеру.

Ни и его душа, ни тело не могли найти покоя. Хотелось двигаться, словно ответы на все вопросы найдутся сами собой, и нужно лишь бежать, бежать, бежать куда глаза глядят. Но куда бы Ниикколо ни направился, как бы ни пытался уйти подальше от Колони, ответов он не находил. А ведь эти ответы крылись где-то в глубине его души, так же, как рыбы плавали в пучине озера, но он покачивался на волнах своего сознания и не мог заглянуть вглубь, и не было в водах разума ни берегов, ни путеводных огней, указавших бы ему, куда плыть.

После завтрака юноша занялся чтением Библии, но это не принесло ему облегчения. Вместо того чтобы успокоить его душу, Книга Книг вызвала лишь новые вопросы. Его взор устремлялся к небесам, словно Никколо вновь стал маленьким мальчиком, ожидавшим увидеть в вышине Господа Бога, длиннобородого старца с суровыми глазами, видевшими все его прегрешения. Но в небе были лишь тучи, а за ними Солнце, вокруг которого вращалась Земля, и где-то там — планеты и луны, вся Вселенная, по Джордано Бруно, включавшая в себя бесконечное число миров. И нигде не было Бога, который указал бы Никколо путь.

Вивиани думал о том, чтобы уехать. Просто сбежать. Или поделиться с Валентиной своим знанием. Или даже вернуться домой, в Тоскану. Но Никколо знал, что ему не отделаться от тайны Байрона. Он должен был вернуться на виллу и выяснить, что же он видел на самом деле. Заглянув в новый, неизведанный мир, Вивиани не мог жить так, как раньше.

Его тянуло в окутанный мрачной аурой дом. Он высился в море его мыслей, словно скала, о которую разбивались все сомнения. Теперь, когда шевалье знал тайну обитателей виллы, она казалась совсем иной, темной, таинственной, и притом исполненной притягательной силы. И Никколо ничего не мог ей противопоставить.

Делая последние шаги, юноша сам себе казался персонажем одной из его излюбленных историй, но когда он уже поднял, руку, собираясь постучать в дверь, он понял, что это не так. Первая капля дождя упала ему на рукав, и Никколо замер, глядя, как она впитывается в темную ткань, а затем постучал костяшками пальцев по прохладному дереву двери. Стук эхом разнесся по всему дому, и на мгновение Вивиани показалось, что строение заброшено.

Но тут дверь открылась, и на пороге показался Байрон. Его ноги освещал слабый свет дня, а на лицо падали тени. Увидев гостя, он улыбнулся, словно не ожидал увидеть здесь Никколо, но Вивиани знал, что лорд ждал его, ведь иначе он отправил бы слугу открывать дверь, а не вышел сам.

— Здравствуй, Никколо. Надеюсь, у тебя все в порядке? Мы за тебя уже волновались.

— Спасибо, я совершенно здоров.

— То, что ты здоров, еще не означает, что у тебя все в порядке, — Байрон отступил в сторону. — Сейчас начнется дождь. Хочешь зайти?

«Хочу ли я зайти?» Никколо, не успев обдумать этот вопрос, уже переступил порог и оказался в темном коридоре виллы.

— Полидори в Женеве, поехал за покупками, а все остальные отправились к себе, — Байрон принял у юноши пальто, небрежно бросив его на коричневый сундук.

— Я пришел сюда не из-за них.

Лорд вновь улыбнулся.

— Выпьешь что-нибудь?

Вивиани покачал головой и смущенно оглянулся. Судя по всему, на вилле действительно больше никого не было, даже слуг.

— Давай поднимемся наверх.

Никколо последовал за Байроном по лестнице. На втором этаже в окна бил свет, развеивая мистическую ауру, в гостиной в камине потрескивали дрова. Комната показалась Никколо до боли родной, все здесь было настоящим, и юноша на мгновение позабыл обо всех своих страхах.

— Я пришел сюда из-за твоего предложения, — без экивоков начал он.

Байрон понимающе кивнул. Налил себе в стакан виски и выжидательно посмотрел на Вивиани.

— И что? — Он отхлебнул немного.

— Мне бы хотелось узнать об этом побольше. Понять это.

Никколо чувствовал себя дураком, который говорит не подумав, но Байрона это, казалось, не смущало. Сев в кресло, он предложил Вивиани присоединиться к нему.

— Тебе хотелось бы узнать побольше… Это неплохое начало. Мы все стремимся узнать, на чем же основывается наш мир. Некоторые полагают, что им это уже известно, но на самом деле они лишь демонстрируют собственное невежество.

— Давай без риторики и софистики, — попросил Никколо. — Скажи мне правду.

— Я никогда не шучу на такие темы, и правда для меня — высшая ценность. Ты хочешь знаний, а я могу тебе их предоставить. И сделаю это. Но ты должен мне кое-что пообещать.

— Что?

— Обещай мне, что воспримешь мои слова без предубеждений. Забудь о том, чему тебя учили в детстве, что нашептывали тебе в юности, о чем говорили, когда ты стал мужчиной.

Вивиани кивнул, поддавшись магии его слов.

— Впервые я столкнулся с теми, кого ты называешь оборотнями, в Албании во время моего гран-тура. Я посещал двор Али-паши, настоящего восточного вельможи. Я ему понравился, и он много времени уделял общению со мной, и вот однажды он решил мне кое-что показать. Али-паша преподнес это как нечто необычайное, заявив, что раскрывает мне тайну, известную лишь немногим европейцам, — Байрон прикрыл глаза, словно сейчас эта сцена вновь предстала перед его внутренним взором. — Паша показал мне пленника, томившегося в глубоком подвале дворца в Иоаннине, жалкого старика, скованного цепями. Я не заметил в этом бедняге ничего необычного, вот только его цепи бросились мне в глаза. Зачем приковывать старика серебряными цепями?

Байрон замолчал. Засмотревшись в камин, он покачивал виски в своем стакане. Глядя на его поджатые губы, Никколо понял, что эти воспоминания до сих пор бередят ему душу.