Елена Ларичева - Сонная ученица

Он повернулся ко мне спиной и зашагал вдоль линии прибоя, не оставляя следов на песке.

- Подожди! Пожалуйста! - выкрикнула я, прижимая к себе ставший непомерно тяжелым камень.

Он остановился, но не обернулся.

- Сокол, расскажи о своих бедах. Расскажи, я все пойму. Тебе станет легче, - закричала я, спеша к нему. Ноги увязали в песке, и, казалось, я не приближаюсь к учителю, а отдаляюсь.

- Мне уже легче, Ива, - ответил он и растаял. Проснулся, чучело недоделанное! Сбежал, как всегда!

Я обняла покрепче камень, улеглась на песке и приказала своим стрекозам отнести меня за белую ограду к разрушенному храму. Знания Сокола я сохраню и изучу. Сегодня он поделился со мной первой ступенью чародейства. Это ценный дар, но отчего такой горький?

Знать, понимать, использовать - три составляющие любого мастерства. Три составляющие моего ученичества у Сокола. Что нам грозит, раз ты так стремишься доучить меня как можно скорее?

Когда я проснулась, наставника уже не было. Зато на кухне болтали, хохотали Людоед, Пучок и некто третий, чей голос был мне смутно знаком. Я взглянула на часы. Первый час пополудни. Долго же я провозилась с камешком, вытаскивая из него великие откровения чародейства. Вставать не хотелось. Но я сделала над собой усилие, перебралась на соседнюю кушетку, скомкала подушку и пролежала еще с полчаса, пока болтуны за дверью не растеряли последние крупицы совести, и не начали ржать бесстыдно громко.

"Ирива, еще чуть-чуть промедлишь и пропустишь самое интересное", - сказала я себе.

Зеркало бы сюда и расческу… Видок у ученицы чародея - ворон на поле пугать. Ну да ладно, Людоед насмотрелся на меня всякую. После занятий с Пучком - я тоже не эталон красоты. А третий - сам виноват, что приперся без предупреждения. Пусть теперь расплачивается за проявленную беспечность.

Для усиления эффекта я взлохматила шевелюру еще больше и направилась на кухню.

- Добрый вечер, бездельница, - первым меня увидел Пучок, высовываясь из-за початых бутылок с абрикосовой наливкой.

- День еще, труженик, - вяло огрызнулась я, хлопая глазами.

Людоед кивнул мне, сосредоточенно закусывая очередную рюмку. Мол, еще слова на тебя тратить. И так каждый день глаза мозолишь.

Третий собеседник не спеша обернулся в мою сторону, и я внутренне содрогнулась, мысленно перебрала богатую коллекцию ругательств, почерпнутых от Людоеда. А внешне расплылась в наимилейшей из улыбок. Вот и свиделись, мой кровник. Или я твой? Не очень в этом разбираюсь. Зато уверена - ты меня не узнаешь. Если Миль не проболтается.

- Какая красавица! - воскликнул гость Людоеда, удивленно заламывая тонкие черные брови. - И ты ее от меня прятал столько времени? А еще друг! - обвиняюще повернулся он к эльфу. - Ах ты, орчий прихвостень!

Он легко подскочил со стула, упал передо мной на одно колено, облобызал руку и, буравя черными блестящими глазищами, сообщил:

- Элидар по прозвищу Ветер навсегда у ваших ног.

- Не верь ему, Ирива, - не переставая жевать, безжалостно испортил идиллическую картину эльф, - он редкостный повеса. А еще чародей, драчун и картежник. Если сядет за стол с самими Великими духами, есть шанс, что обыграет.

- О, что вы, наисладчайшая из тайн моей жизни, - заворковал Ветер, поднимаясь с колен и по-прежнему сжимая мою руку, - забудьте об этом выпивохе, дебошире и приемном сыне орчьего хана. С женщинами я всегда честен. Тем более с такими красавицами.

Все, я пропала. По позвоночнику будто пропустили разряд молнии. От звуков голоса чернявого душегуба хотелось танцевать, точно змее от мелодии дудочки. Я мотнула головой, скидывая чары, на что и Пучок, и Людоед согнулись пополам со смеху.

- Элидар, выпей лучше наливочки. Ирива сама без пяти минут чародейка. На нее твои ярмарочные фокусы не подействуют, - сообщил обольстителю неутешительную новость Миль.

Я высвободила руку и присела рядом с ними, стащила с блюда кусок ветчины, отломила хлеба и принялась жевать. То, что Людоед с эльфом спелись, было видно невооруженным взглядом с начала моего обучения. Но кровник? Ветер… Людоед его превосходно знает. И Пучок зовет другом. Не пора ли перепрятывать оберег? Давно я не проверяла его сохранность.

Я рассматривала собравшихся и гадала - куда подевался Сокол. Сколько я здесь, он ни разу не покидал дома. Сейчас я не ощущала его присутствия даже в деревне. Да-да, постепенно я научилась чувствовать своего наставника. Долгие совместные медитации не прошли бесследно. Что он там говорил про расставание?

- Людоед, - невпопад прервала я их беседу. - Людоед, где учитель?

- Вот он я, красотка, - помахал мне рукой захмелевший эльф.

- Людоед, где Сокол? - проигнорировала я Пучка.

- В город поехал, - нехотя отозвался Миль. - Дела у него там, нас не касающиеся.

Вот как… Интересно. Уж не из-за того давешнего письма, получив которое Номар Сьятор замкнулся еще больше?

Выскользнув из-за стола, я вернулась в комнату для медитаций, уселась на Соколову кушетку и сжала виски ладонями. Появление Ветра - это знак. Сегодня я припру Людоеда к стенке и, как бы он не выворачивался, угорь скользкий, выпытаю - кем ему Ветер приходится. И Пучок тоже. Мне казалось - без Людоедова слова Сокол не пустил бы его на порог.

Воспоминания ленивой пересыхающей рекой потекли под прикрытыми веками, обретая постепенно яркость и глубину.

Придорожный трактир на границе Налики с Ирью. Вечер, затихающая пылевая буря. С соленых озер доносится жалобный вой кишащих там чудовищ. Они уже не пугают, оставшись позади, как и долгий перелет на корабле Тары.

Корабль… Продолговатый, снизу он напоминал низкое облако, белым брюхом едва не задевающее верхушки деревьев и шпили домов. И все же только натренированное зрение способно различить на корабле вращающиеся винты, увидеть в клубах тумана и дыма соединительные тросы, тянущиеся к висящему сверху пузырю, в котором мерцая и шевелясь, томятся воздушные духи, дарующие подъемную силу. Только на подобном корабле можно пересечь зеленые зеркала соленых озер, не опасаясь накормить собой клыкастых скальных теней и водных змеев. При всем этом обилии недружелюбной живности на островах Налики обитают люди, возводя потрясающей красоты ажурные постройки.

Как бы ни захватывало воображение воздушное путешествие, я была счастлива очутиться на земле и дождаться в придорожном трактире прибытия дилижанса. Знающие люди посоветовали пересекать степи Ири именно таким образом.

В трактире оказалось шумно, тепло, многолюдно и многоэльфно. В Ири вообще каждый второй носит на острых ушах кисточки. Местные долгоживущие не гнушаются создавать смешанные семьи, плодить смесков, даруя отпрыскам тысячелетнюю жизнь и удивительную внешность. Даже в приграничье я имела сомнительное удовольствие лицезреть пожилых эльфо-людей, гораздо более тяжелых в кости, чем перворожденные, и при этом, о ужас, страдающих ожирением.