Елена Ларичева - Сонная ученица

- Вот и вышла, чтобы спасение напрасным не показалось, - пробормотала я.

Он усмехнулся и вдруг спросил. Нет не так, вдруг произнес утвердительно:

- Но любишь его, раз не гонишь.

- Скорее бессовестно пользуюсь помощью, пока решаю свои вопросы.

- Пока мстишь? - подкорректировал он мой ответ.

- Да, пока не отомщу.

- И Пучку? - прищурился провокатор.

- Да. Даже если мне придется пойти против тебя и Анверо. Что, убьешь меня, защищая эльфенка? Хотя ты и так убил бы меня, ведь я ехала сюда за головой твоего обожаемого Арфиста. Хладнокровно пристрелишь, да? - огрызнулась я, готовая уйти назад в каюту.

Он укоризненно покачал головой, поймал за руку и произнес:

- Ни тебя, ни мальчишек твоих обожаемых не трону, - он щелчком пальцев погасил трубку, убрал пепел, шумно выдохнул дым и вразвалочку заспешил к каюте.

А я целых полчаса просидела на перилах без единой мысли в голове. Там, как и в сердце, было пусто и холодно. Оказывается, я слишком сильно привязалась к растреклятому эльфу. А теперь меня снова макнули в собственное одиночество, точно нашкодившего котенка.

Человек приходит в мир одиноким, проживает жизнь, путаясь в иллюзиях привязанности и любви, но в последний миг, когда очертания материальных предметов расплываются и тают перед угасающим взглядом, одиночество шепчет:

- А я никуда не уходило. Ты всю жизнь прожил не с друзьями и любимыми, а со мной. Я самый верный твой друг, самый искренний и страстный любовник. Я твой дар и проклятье. И избавиться от меня тебе не дано.

И сейчас мое одиночество успокаивающе обняло меня за плечи и, словно баюкая, принялось раскачивать в такт желфуру. Что же, я принимаю тебя. Тем более, ничего иного мне не остается. Такой я родилась, такой и уйду за пределы материального мира, может, в Запредельное, может, еще дальше. Как повезет. Главное, что у меня есть Я, способное справиться со всеми поставленными труд… задачами. Я смогу.

День тянулся долго, мучительно угасая за лишенными окон стенками желфура и полупрозрачной преградой Трубы. Я проспала почти все путешествие, но так и не сумела пробиться в сознание кого-нибудь из преследователей, поэтому возвратилась в явь злой и весьма голодной. Возвратилась, чтобы наткнуться на колючий сосредоточенный взгляд толстяка, явно измученного нытьем Элидара.

- … Я их три года собирал! - вздыхал Ветер об оставленном в гостинице-гнезде мешке с артефактами. - Как теперь помогу Лапуле победить?

- Ты сам захотел от них избавиться, только не знал, как. Они тяготили тебя, вот и покинули при первой представившейся возможности, - успокаивал его длинноносый, потихоньку зверея. - Воспринимай любую потерю, как взнос в небесную канцелярию в залог будущего счастья, тогда так оно и будет.

- Ты видел это счастье? - гнул свое вредный Элидар. - Ты знаешь, сколько оно стоит? Каким трудом достался каждый амулет?

Я не выдержала, рассмеялась. Ветер занят любимым делом - проверкой на прочность нервов очередной жертвы. Когда-то он упражнялся на Людоеде, теперь "прощупывает" толстяка. Не поверю я, что грозный воин-чародей будет всерьез хныкать из-за полутора десятков разряженных побрякушек.

Я прикрыла глаза и улыбнулась. Они друг друга стоят. Пуска забавляются.

Снова сбежать в Сновидение мне не дали.

- Ирава, - окликнул длинноносый, - чай будешь? Через полчаса прибудем в Белу. Потом где-то час потратим на дорогу до дворца Лица.

- Одного чая мало, - категорично раззявила я, разлепляя веки и потягиваясь в кресле. - И вообще я рассчитываю на приличную кормежку в трактире, а не на пирожки из Дружка в Пуле. Я со вчерашнего полудня ничего не ела. Вылезем наружу, и в трактир. Я угощаю.

- Лады, Лапуля, - обрадовался Ветер.

Длинноносый понимающе кивнул и отстал от нас. А я опять прикрыла глаза. Нужно сосредоточиться, привести мысли в порядок. Теперь, когда точно знаю, кому следует мстить, я должна быть во всеоружии.

Меньше, чем через час мы сидели в плавучем домике посреди идеально круглого озера и дегустировали шедевры местной кухни. Силуэты дворцов и нарядных зданий, подсвеченные с набережной, красуясь и соперничая друг с другом, гордо вытягивали фасады вверх, расправляли крылья широких крыш. На черной поверхности воды покачивались крошечные лодочки с фонариками. Такие же фонарики парили на привязи над своими плавучими собратьями. Отчего казалось, будто на поверхность всплыли светящиеся рыбы.

На террасе трактира играл оркестрик. Звуки скрипок переплетались с гитарными перезвонами и нежными переливами флейт, временно стирая воспоминания о прежних тревогах. Сидя на террасе у самых перил, я ерзала на подушках, прислушиваясь к тихому плеску воды, всматриваясь в ничего не выражающее сейчас лицо толстяка и в который раз путалась в сомнениях - а верно ли я поступаю, доверившись ему?

Странно, сердце молчало. Было спокойно и светло на душе, точно я вернулась домой после долгих скитаний. Все верно, в Беле все разрешится. К лучшему или нет - зависит от меня. Мечи в ножнах заточены и отполированы. Изобретения Номара при мне.

- Все поели? - осведомился толстяк, утирая тонкие губы салфеткой. - Тогда прошу поспешить. После полуночи найти приличный экипаж - проблема.

Я согласно встала, Элидар запасливо запихал в карманы черного костюма пару пирожков с повидлом и тоже соблаговолил подняться с подушек. Улыбчивый лодочник, напевая веселый и весьма приставучий мотивчик, за одну звонкую отвез нас на твердую землю.

Несмотря на то, что мы оказались намного северней Калессы, здесь уже во всю властвовала весна. Украшавшая берега сирень набирала силу, вывешивая на всеобщее обозрение сырые после недавнего дождя охапки цветов. Вдоль дорожек белыми и желтыми караульными следили за пешеходами нарциссы.

Я ожидала привычного экипажа, запряженного трудягой-лошадкой, но наткнулась на металлическое чудо, называемое в простонародье вонючкой, за шумный и весьма ароматный движитель. Продолговатый корпус разделяли два стеклянных колпака. Первый - для возницы. Второй, для пассажиров. Усадив меня с Ветром на кожаные сидения, длинноносый принялся долго и обстоятельно припираться с возницей. О, договорился-таки, не прошло и часа. Он довольно хмыкнул и присел рядом со мной. Тут же по бокам корпуса вытянулись короткие крылышки, под нами взревел пленный дух, вращая движитель, и железный монстр сорвался с места со скоростью, достойной Пули. Впечатляет.

Толстяк раздраженно поморщился и поплотнее потянул вниз ручку колпака, захлопывая тот поплотнее. Стало тихо и спокойно. Лишь глухое гудение напоминало о том, что мы едем без лошадей, на одной силе чар. Но удивляться местным чудесам техники времени не было. Поэтому я обратилась к толстяку: