Марина Казанцева - Перекрёстки времени[СИ]

Он видел и другое, что изумило его и ужаснуло: как много он не понимал в событиях, участником которых был, которые творил сам! О, вот теперь он понял, как понял и сам демон - тоже изумляясь открывшейся истине! Да, это многое ему сказало и открыло тайну его друга - Алая Сильванджи! Кто этот трагический спутник его жизни в каждом воплощении? И Румистэль в трепете наблюдал последовательность перевоплощений Алая в замкнутом пространстве мира локала: от короля Алая до его последнего потомка - Алариха! Эти двое тоже были одно! Вот почему красный кристалл объединил их, и почему освобождение Алая высвободило и Алариха! Часть души Пафа находилась теперь в Сумраке! Вот почему видения гибели Алариха никак не отпускали Пафа, и он говорил о множестве, бесконечной череде жизней, которые оканчивались там - у входа в Рагноу! Он в самом деле это пережил - всю череду рождений из витка в виток, неизменный спутник аватаров Румистэля! Ужасная судьба.

Увидел он и тайну Гранитэли, которую тоже замотало в этот клубок Судьбы. Увидел разделённую её сущность и настоящую картину взаимосвязанности событий. Ничто не случайно.

Видел он многие судьбы в этой призрачной картине несбывшейся истории Селембрис. Видел он Долбера, который был вовсе не Долбер, а попавший в противоестественный водоворот парадокса царевич Еруслан Лазаревич. Никакого рока, преследующего дивоярцев или от рождения наделённых магией людей, не должно быть, и поэтому никто не должен стремиться отдались от себя детей, одарённых этим талантом - это нормальный путь развития человечества, в итоге ведущий к новому уровню развития разума тем путём, каким когда-то шли и эльфы. Дорогой очищения себя от тьмы и отделения тёмных сущностей. Это Бесконечная Дорога, на которую вступают новые народы и идут путём новых воплощений, делая выбор между тьмой и светом. Аналогичные процессы происходят и в мирах лимба, только наоборот - они тоже отделяют от себя чуждых им сущностей, какой для него является Лембистор. Всё происходит до времени окончательного разрыва, когда измерения разорвутся на две независимые вселенные.

- Ещё не поздно, - сказал ему Лембистор, и Румистэль понял смысл этих слов, когда увидел ту, которую погубил в своем трагическом неведении.

Одинокий плач достиг слуха Румистэля, пока они с Лембистором миновали исходящие рёвом ярости и злобы океаны человеческих пороков.

- Папа, забери меня отсюда! - стонал и плакал голос затерявшегося существа.

- Ты ничего не слышишь, - сказал ему Лембистор. - Здесь нет звука, как в материальной среде. Это вопль души Эйчварианы. Она в целом заслужила это, но совершила свой поступок по глупости и недомыслию.

И вот Румистэль увидел душу своей несчастной дочери. Как безобразна была она и как страдала! Он видел как проживает Эйчвариана миг за мигом и смерть за смертью каждого убитого ею человека, когда легкомысленно она выключила мир Рагноу.

- Папа, забери меня! - кричала она раз за разом, отбиваясь от одолевающих её видений.

- Нет ничего этого, - утешающе сказал Лембистор, - это совесть её мучит. Оттого она и не превратилась в чудовище, что осознала свой поступок. Лимб не её среда, это твоё проклятие послало её сюда. Ты, Гедрикс, Румистэль. Ты ненавидел её слишком долго. И все твои потомки слали ей проклятия.

- Я хочу забрать её отсюда, - страдая, ответил Румистэль.

- Тогда летим, пока мои братья-демоны нас не учуяли и не примчались. Ты без своего меча, Румистэль, и не можешь противостоять им в их среде.

В отрицательном пространстве лимба не было ни глубины, ни направлений - всё здесь обман. Поэтому полёт с Лембистором не был настоящим полётом, но картины изнанки событий менялись перед глазами Румистэля, создавая ощущение движения сквозь несуществующее тут время и нереальное пространство. И вот увидели они в серой мгле светлое окно Границы Миров и вынырнули сквозь него, уже преследуемые демонами проклятий. Живой Кристалл, осколок Вечности был им охраной.

Невидимые никем, четверо собрались возле дуба Фифендры, где нынче тоже была лесная школа, и бегали по поляне ребята - от десяти до пятнадцати лет. У них был перерыв между уроками, и ученики спешили насладиться последними тёплыми осенними деньками перед наступающей зимой. Дети простодушно веселились, проскакивая совсем близко от четвёрки, просто бессознательно обходили это место, а стоящие там с улыбкой наблюдали за детским весельем. Вот так когда-то бегал по поляне вокруг дуба Лён, а филин Гомоня наблюдал за ним с ветви. Но долго так стоять и смотреть эти невидимые четверо не собирались - им предстоит сделать то, что все четверо делать не хотели.

Мальчишка, который вместе со всеми играл в прятки и притаился под изогнутым корнем дуба, вдруг вздрогнул и растерянно начал оглядываться: что-то почудилось ему. Но ничего не нашёл и успокоился, снова войдя в азарт игры.

Те четверо, что стояли плотной группой совсем рядом, вдруг окутались невидимым светом и исчезли - это и создало слабый хлопок воздуха, который коснулся слуха мальчика.

Отсюда уходить в земной мир всего проще - отсюда уходил сам Лён. Они попадут прямо в то место, где жил некогда тот, в ком обреталась часть личности Румистэля. И этот образ был дорог Лиланде, потому что он был последним воплощением её мужа. Здесь они пришли в последний раз в жизнь, и Судьба, как обещала, снова свела их вместе - так было обещано в Книге Эльфов.

В первый момент после переноса они ничего не поняли и только растерянно озирались, стоя среди незнакомой им картины. Они думали увидеть оставленный Лёном мир - его двор, его дом, школу, магазин. Но вместо этого увидели дымящиеся развалины, напоминающие о строениях, груды мусора, сожжённой техники - машин и танков, сочащиеся зловонием кратеры и испепелённые останки прежней жизни.

На миг Румистэлю показалось, что он снова попал в уничтоженный орангами мир Суммары, варианта Земли. Но тут же понял, что всё ужаснее: над головой медленно проплыла армада летающих тарелок, прочёсывая истерзанную землю мертвенно-синими лучами. Четверо, стоящие среди развалин, были им невидимы, и потому поисковые автоматы удалились. Наверно, они искали уцелевших и прочёсывали местность методично, тщательно, безжалостно.

Едва опомнившись от первого впечатления, Румистэль бросил взгляд на останки дома, где прожил свои четырнадцать лет. Теперь здесь была большая груда обломков, и в ней осталось прошлое Лёна.

Это было вторжение, панически возвещаемое прессой и телевидением последние десятилетия. Пророки всех времён и народов не ошиблись: мрачный финал Земли приведён в исполнение. Они ничего не могли поделать - противостоять мощному вооружению превосходящей их тёмной цивилизации?