Тамара Воронина - Странница

И он это понял, не без труда отпустил королевский облик и покачал головой.

— Он тебе сказал…

— Он не мог мне не сказать, разве ты не знаешь?

— Получается, ты его спросила? Сам бы он никогда…

— Конечно. Родаг, возможно, я кажусь тебе совсем уж наивной, но даже я понимаю, что такое человек для особых поручений. Пусть он эти особые поручения выполняет, но убивать он больше не будет. Я этого не хочу.

Он пробежался по комнате.

— Делиена, есть вещи, которые я не могу поручить никому другому. Я просто никому другому не доверяю так, как ему. Не только потому, что он предан короне, но и потому, что я знаю его… его взгляды, склад его ума, его характер.

— Это лирика. Вряд ли ты сможешь убедить меня в том, что невозможно найти тихого и преданного короне или тебе лично убийцу. Особенно при умении ваших магов… наставлять на путь истинный. Третий раз повторять или достаточно?

— Но если ты понимала, почему пришла только сейчас?

— Дура была, — откровенно сказала Лена. — Пусть он делает что-то другое, я не собираюсь вмешиваться в твои дела или дела королевства. За одним исключением.

— Но мне нужно время…

— Родаг, — перебила Лена, чувствуя, как поднимается что-то изнутри, то ли злость, то ли наоборот холодная решимость. Хорошо б второе. Со злостью-то у нее все было в порядке, а вот с решимостью не так чтоб. — Родаг, ты знаешь, что соврать мне он не сможет. И если ты не выполнишь мое условие, я просто заберу его в другой мир и вернусь лет через пятьдесят.

— Он клялся мне в верности.

— Мне тоже. Но разве верность подразумевает необходимость убивать во имя короны?

Он вдруг засмеялся, грациозно опустился на колено и поцеловал ей руку.

— Ты удивительна. Шут не будет убивать для меня. Он и не убивал.

— Вообще или сейчас?

— Сейчас, — признал Родаг, усаживая ее на стул и садясь напротив. — И не должен был. По крайней мере, пока я не видел в этом необходимости. Но ты же понимаешь, бывают ситуации, когда правосудие вынуждено быть тайным. Надежнее и вернее человека, чем шут, у короля Сайбии нет. Только поэтому в некоторых случаях, очень и очень редко, именно шут выполняет такой приказ. И мой шут тоже… Поверь, он делал это редко. Очень редко. Когда я не хотел, чтобы об этом знал Верховный охранитель. И я не помню, чтобы шут жаловался.

— А разве он вообще жаловался?

— Нет. Но мне казалось, что мы достаточно близки, чтобы он мог показать свое неудовольствие… Делиена, ты думаешь, та пощечина всегда будет стоять между нами, да?

— Да. Но ничуть не уменьшит его верность.

— В его верности у меня сомнений нет, — грустно произнес король. — Он поэтому и сорвался? Потому что ему приходилось убивать для меня?

Лена прислушалась к себе. И к шуту.

— Мне кажется, да. Прости, я отвлекла тебя от дел.

— Текучка, — отмахнулся Родаг. — Пытаемся расставить ловушки для этого эльфа. Приманку в силки раскладываем. Ничего пока не получается. Скажи шуту, что он может не волноваться. Ему не придется убивать для меня.

Возвращалась Лена так же официально. Легкость, с которой Родаг с ней согласился, немножко настораживала. А с другой стороны, шут уже пять лет в Сайбе бывает короткими набегами, так что король, наверное, уже подобрал кого-то на должность штатного устранителя.

Маркус подпирал стену, а шут был страшно подавлен. Это Лена чувствовала, но вид у него был такой… такой безнадежно несчастный, что она сразу прижала к себе его голову, а он обхватил ее руками, не вставая со стула. Маркус отечески улыбнулся и отправился к себе, снова отчаянно зевая.

— Я надеялся, что ты не узнаешь, — пробормотал шут ей в живот.

— Я и не узнала. Догадалась, как только дала себе труд подумать . Больше тебе не придется этого делать. Но вот что, Рош. Король есть король, поэтому будь любезен сказать мне, если вдруг он передумает. Слышишь?

— Слышу.

— Его приказ перевесит? — упавшим голосом спросила Лена.

— Я прошел магическую коррекцию. Я не смогу не выполнить его приказа. Я не смогу сказать тебе, если он потребует молчать.

Лена села к нему на колени и взяла его за уши.

— Тогда я уведу тебя из Сайбы надолго. Очень надолго. Пока король не сменится. Рош, ты потому с тормозов сошел, что…

— Что я сделал? — удивился он. За пять лет можно было бы и забыть родной жаргон.

— Сорвался. Потерял себя.

Он снова погрустнел, даже глаза потускнели.

— Наверное. Не знаю. Может быть.

— Он сказал, что ты делал это редко.

— Какая разница, сколько раз. Хотя бы и один. А на самом деле шесть. Два — для прежнего короля, четыре — для Родага.

— Рош, а когда ты решил податься в шуты, об этом тебя предупреждали?

Он усмехнулся.

— Нет, конечно. Потом уже, когда поздно было, когда коррекцию уже начали… а начав, ее надо закончить. Дураки они, что ли…

— Как можно заставлять человека убивать, если он не хочет?

— Легко, — пожал плечами шут. — Как, например, заставили эльфа выпустить в меня стрелу.

— А как заставили тебя?

— Лена…

— Как заставили тебя?

Шут помрачнел, уткнул лицо ей в грудь и очень-очень неохотно сказал:

— Меня просто убедили в том, что это было необходимо. И это действительно было необходимо. Тогда я думал, что в этом тоже мой долг. Кто-то ведь и грязную работу делать должен. Родаг долго меня не использовал. Только в последние два года… все четыре раза. Лена, я…

— Рош, ну неужели ты думаешь, что я тебя осуждаю?

Он кивнул, не отрываясь от нее. Пришлось утешать и уговаривать. Лена его действительно ничуть не осуждала. Скорее всего потому, что было это давно, абстрактно, она не знала, кого, за что и как он убил, да и мир этом успел приучить ее к своей простой и незатейливой жестокости, которую никто никакими речами о демократии и благе и не прикрывал. Включая Родага, хотя он вряд ли устранял, например, мужей своих любовниц или удачливых игроков, обчистивших его за карточным столом. Он действительно заботился о благе своей страны. А забота о благе почему-то всегда питается чьей-то кровью.

Утром она вдруг заметила, что шут надевает черную куртку из тонкого шелковистого сукна, что называется, отменного качества. Он не носил черного. Собственно, он носил то, что давали эльфы, и куртки у него были серые, что летняя, что зимняя. Ему, кстати, очень шел серый цвет, да и черный не портил. И штаны у него были черные…

— Ты похож на эльфа, — сообщила Лена. — На черного эльфа.

— Я похож на шута, — улыбнулся он. — Это одежда шута. Видишь? — он потыкал пальцем в вышитую на груди серебряную корону. — Собственность короны.

— Зачем это?

— Родаг просил. Лена, ради меня же. Знак того, что он снова взял меня под свою защиту. А что? — Он вдруг сделал сальто с места и пробежался на руках по комнате. — Все-таки я шут. Ты сама меня так зовешь. А ты против?