Тамара Воронина - Приносящая надежду

Ариана кинулась ей на шею. Кайл осмелел настолько, что поцеловал не ее ладонь, а щеку. Кавен расцеловал в обе. Лиасс кивнул, но выражения его глаз было вполне достаточно, чтобы заменить самую бурную встречу. Гарвин не показывался. Ну и черт бы с ним. С формальностями разделаюсь — схожу.

Он так и оставался в кабинете отца, правда, вместо матраца на полу появилась раскладная кровать, на которой он и лежал — у Лены сердце екнуло, потому что лежал он в той же позе, что и в клетке: прикрыв глаза согнутой в локте рукой. Лена поставила рядом стульчик и спросила:

— Я звала, почему ты так демонстративно не откликался?

— Честно? Или вежливо?

— Я от тебя никогда вежливости не ждала, — фыркнула Лена.

— Сил не было. И нет. Дай мне время.

— Время ему, — еще раз фыркнула Лена, беря его за вторую руку. — Глаза от света болят?

— Умная. Понимаешь. А Ариана решила, что я таким образом страдаю.

— Ты не страдаешь, Гарвин. Уже нет. Или пока нет.

— Тоже правильно. Почему ты так решила?

— Я не решила. Я знаю.

— Ты начала меня чувствовать?

— Тебя. Милита. Маркуса. И даже Гару. Не спрашивай, как это или почему. Может, Пути так влияют.

— Скорее всего. Мы же держимся за руки во время перехода… Магия действует лучше при прикосновениях. Вот как сейчас. Сила мне действительно нужна.

— А магия?

— Магия у меня есть. В достаточном количестве. Потеря была не критичная. На паре серьезных заклинаний я растерял бы гораздо больше. Я просто устал. Это… это правда тяжело.

— От хорошей жизни в петлю не рвутся. Гарвин, ну получается? Я-то этого совершенно не чувствую.

Бледно-голубой глаз выглянул из-под локтя.

— Серьезно? Не чувствуешь потока такой… такой мощи?

— Разве океан замечает вытекающий из него ручей?

Гарвин захохотал.

— Ой, не могу! Аиллена, ну ты как брякнешь… Ручьи имеют обыкновение впадать в океан, а не вытекать из него.

— Метафоры нельзя понимать буквально, — обиделась Лена. — И вообще, убери руку.

Гарвин послушно сдвинул руку за голову. Ужас какой.

— Раздумала целовать? И правильно. Я себя сам пугаюсь, когда бреюсь.

— Если бы ты знал, как я рада, что ты жив. И не смей нести чушь, что вот ты как раз не очень рад…

Гарвин посмотрел на нее без обычной насмешки и опустил ресницы.

— Не буду. Потому что я тоже рад. Отец, она имеет наглость мне не верить.

Лиасс опустил руку на плечо Лены. Теплую такую и мягкую.

— Потому что я рад гораздо больше. Прости, Аиллена.

— Не уверена, Лиасс. Но постараюсь. Но спасибо вам обоим за то, как классно вы подыграли шуту. Я, честно говоря, побоялась, что вы начнете честность проявлять ни к месту.

— Подыграли? — не понял Гарвин. — В чем?

— В версии очищения светом, — напомнила Лена.

Гарвин усмехнулся.

— Я не подыгрывал, — сказал Лиасс, — а шут не играл. Странно, что ты этого не поняла.

Лена даже подпрыгнула:

— Лиасс, но ты-то не можешь верить в эту чушь!

— Это почему? — озадаченно спросил Лиасс. — И почему чушь? Я сказал то, что знаю. И шут.

— Я действительно перестал ненавидеть людей, — с сожалением вздохнул Гарвин.

— Не из-за меня же, — удивилась Лена. — Скорее из-за Маркуса да Кариса. Из-за Родага.

— Посмотрел бы я на Маркуса, Кариса и Родага, не будь тебя, — хмыкнул Гарвин. — Нет, Аиллена, не знаю, очистил меня твой Свет или нет, случай у меня тяжелый… но я не тот, что был. Даже до войны. Ты вернула мне… надежду. Смысл жизни.

— Смысл жизни — это хорошо, — согласилась Лена. — Должен же кто-то дрова для костра собирать, понос на врагов насылать и напоминать мне по пять раз на неделе, что я дура.

— По пять? — усомнился Гарвин. — Всего-то?

— Разве шут может лгать? — тихо спросил Лиасс. Гарвин виновато вздохнул.

— Может, Владыка. Снял я с него эти заклятия.

— Думаешь, я не заметил? — усмехнулся Владыка. — Какая разница, снял или нет? Он не из-за заклятий не может лгать. Натура у него такая. И тем более он не может лгать ей.

— На тебя ведь она тоже подействовала, отец?

— Она вернула мне надежду. И веру. Веру в людей.

— Какая я хорошая, — самодовольно сказала Лена. Не оценили иронии.

— Хорошая, — кивнул Гарвин и даже не добавил «хотя и дура».

— Я соскучилась, Гарвин.

Он обхватил ее второй рукой за шею, наклонил к себе и поцеловал в щеку.

— Я тоже.

— У-у-у! — радостно сообщил Гару, бия хвостом по ноге Лиасса.

Лена долго просидела рядом, держа его за руку и воочию наблюдая действие своей силы. Лицо Гарвина не порозовело, но перестало быть пугающе серым, сейчас он был просто бледен, словно после сильной потери крови. И бесцветные глаза становились светло-голубыми. Им даже поесть принесли сюда, и ели они, держась за руки. Гарвин словно боялся ее отпустить и сам над этим посмеивался. Еда почему-то была самая что ни на есть дамская — творог, теплые булочки с корицей, варенец.

— Мясо не хочу, — пояснил Гарвин. — Не глотается. Сестра говорит, это пройдет. А вот молоко готов ведрами пить. Парное.

— Организм знает, что ему надо, — авторитетно кивнула Лена. Творог был взбит в пену и перемешан с взбитыми в пену сливками и взбитыми в пену протертыми ягодами. Такой вкусноты она давно не ела, и ее организм категорически требовал еще. Пока желудок не начал выпирать сквозь платье. А эльф ел немного.

— Ты сердита на Владыку, да? Не стоит. Чем хочешь поклянусь, что смерть лучше той жизни. Чем бы, чтобы ты поверила… Памятью Вики клянусь. А ты бы действительно ушла?

— Да.

— Глупо.

— Сам говоришь, что я дура.

— Ну я же так… не всерьез. Ты не дура, Аиллена… хотя и не светоч разума. Заходи, полукровка. У нас тут еда осталась, хочешь?

— Хочу. Я это тоже люблю. Рад видеть тебя, Гарвин. Маркус, да заходи, не стесняйся. И Милита тащи. Не чужие же мы. Пусть Гарвин ему объяснит, что вовсе на него не сердится.

— А за что? — изумился Гарвин. — За что бы я на тебя сердился, Милит? За то, что ты умнее Аиллены и никаких историй устраивать не стал? Ты же эльф, Милит, должен понимать, что легкая смерть предпочтительнее медленного умирания.

— Я вот не эльф, — сообщил Маркус, — но это и я понимаю. Суть не в том. Милит в противоречиях весь. А ему думать трудно, у него от этого голова болит.

— Тебе легко, — проворчал Милит, — ты тоже вообще-то солдат.

— А я и не думаю, — засмеялся Маркус. — Мне легче, я не маг, потому всякие ваши тонкости меня не волнуют и не касаются. Я знаю , что Гарвин…

— Смешно, — перебил Гарвин. — Я не знаю, а ты знаешь?

— Именно, — не смутился Маркус, запихивая в рот половину булочки. — Это вы начинаете рассуждать, что будет, ежели магия возьмет верх и тра-ля-ля. А над человеком — ну или эльфом — ничто верх не возьмет, пока сам человек, или эльф, того не захочет. Да ты просто себе глотку перережешь, если вдруг поймешь, что с тобой что-то не так.