Тамара Воронина - Приносящая надежду

— Потому что никогда эльфы не пойдут за человеком, а люди — за эльфом.

— Почему люди пошли за Дартом?

— Это исключение, Светлая.

— Конечно, исключение. А Владыка Лиасс — не исключение? А Гарвин — не исключение среди некромантов? А Родаг — не исключение среди людей?

— Ты не можешь в это верить!

— А сколько страсти… Успокойся, я и не верю. Но я этого не исключаю, вот и все. Жить в мире можно и без Владыки.

— Я не позволю эльфам жить в мире с людьми!

Лена выпрямилась. Достал же! Конечно, она даже в самодеятельности никогда не участвовала, но Корин — местный, он все равно верит в ее силу, в ее какие-то запредельные возможности, так что поверит и в обещающий голос. С гневом бы только не перебдеть. И со сталью в голосе. Так надо, чтоб простенько и убедительно…

— А я не позволю тебе ссорить людей и эльфов, Корин Умо.

— Что ты — против меня!

Лена улыбнулась. Молча. И с намеком на многозначительность. Кстати, а Кристиан-то туманно намекал, что она вполне способна справиться с Корином. Еще б сказал как…

Маркус пришел в себя, но не шевельнулся, ни охнул, ни даже глаз не открыл. Во всяком случае до того, как вогнал свой кинжал в самое многострадальное место эльфа — в зад. Снизу. Точно ведь всю ягодицу проткнул. Эльф взвыл, развернулся, чтобы стереть в порошок наглого человечка и напоролся вдруг на взгляд шута. Такой спокойный и задумчивый. Ни угрозы не было, ни ярости, ни даже серебра магии. Шут просто стоял неподалеку и, чуть склонив набок голову, рассматривал эльфа, словно просто остановил взгляд на нем случайно, мог бы и на дерево посмотреть, да вот этот подвернулся, какая разница, за что глаз зацепить, когда думаешь о чем-то своем…

Корин посмотрел на него и исчез в проходе.

— Кинжал упер, — выругался Маркус. — Прости, Делиена. Не будет по голове бить.

— Стал ты ему теперь врагом, — меланхолично сообщил шут. Маркус фыркнул.

— А был другом! Ладно уж смешить-то… А почему он тебя испугался, Рош?

Примчались эльфы и Гару. В суматохе шут подошел к Лене, забрал у нее мокрые рубашки и начал развешивать их по веткам. Словно ничего и не было. Лена спросила шепотом:

— Почему ты так спокоен, Рош?

— Не знаю, — так же тихо ответил он. — Но я посмотрел на него и понял, что не так уж он нам опасен. Он боится нас, Лена. Ты посмотри, несколько раз он пытался навредить тебе, пытался поссорить людей и эльфов в Сайбии, пытался раскрутить войну… Кто знает, какие еще его интриги ты уничтожила одним своим появлением с эльфами . Никогда Странницы не ходили с эльфами. Я интересовался в каждом мире, где мог, читал старые книги, хроники… Никогда. У Странниц бывали попутчики, но никогда не было спутников. Понимаешь? Зато везде, в любом мире, уверены, что Странница делает то, что должно. Может, хорошего не принесет, но точно не принесет и плохого. А так как люди в любом мире — большинство, то… то они начнут терпимее относиться к эльфам.

— Не ненавидеть, когда эльф идет от виселицы к свободе…

— Нет. Это не то. Это едва не убило Олега надежнее виселицы. Потому что это была жалость. Его, эльфа, жалели люди. Только ведь и Олег задумался, Лена. Он смотрит на своего друга и понимает: искалечили его люди — и спасли тоже люди. А это никак не укладывается в его голове.

— Рош, ну ты же не думаешь, что это все кругом мое благое влияние.

— Не думаю. Уверен. Погоди возмущаться. Рукава раскатай, не жарко. И обуйся, земля холодная. Я знаю, что это твое влияние. Хотя если ты хочешь назвать это влияние просто слепой верой людей в Странниц — называй. Какая разница, как ты назовешь то, что происходит? Тебя не было — и этого не было. Ты пришла и принесла с собой не мир, но начало мира. А все так просто — ты подружилась с эльфами. Значит, эльфы не так и плохи. Родаг поверил, что не любой некромант есть абсолютное зло. Гарвин поверил, что людей можно не ненавидеть. Лиасс поверил в то, что у эльфов есть будущее. Не спорь. Это так, он говорил мне, причем довольно давно.

— А во что поверил ты?

— В то, что мое будущее и мое настоящее — это ты. Что моя жизнь — ты. Куда бы ты ни пошла, и что бы ты ни делала, и кем бы ты ни была. И я жизнь положу на то, чтобы помочь тебе в том, чего ты хочешь добиться.

— Жизнь класть не надо, — испугалась Лена, надеясь, что он тут же пошутит, дескать, фигура речи, нечего впадать в панику, вот сейчас прямо достану и перед тобой положу, но он совершенно серьезно возразил:

— Иногда надо. И потом, разве «жизнь положу» непременно означает «умру»? Необязательно. Я всю жизнь буду с тобой. И буду делать все, чтобы помочь тебе. Так лучше?

Лена прислонилась к нему. Самое спокойное и надежное место во всех мирах — его руки.

— Так лучше…

Обнимаетесь, да?

ты подглядываешь.

А то! Ну что, справилась с очередной трудностью?

Я не справлялась. Он посмотрел на шута и ушел.

Я уточню, детка: он посмотрел на шута, испугался и ушел. откуда ты знаешь. он умеет прятать сознание от тебя.

Сознание — умеет. А на роже все равно написано. Он испугался твоей спокойной уверенности, остроухий. Ты стоял и смотрел так, словно думал: прогонять кошку с кухни или пусть еще немножко сметанки украдет… Sine ira, как говорится, et stidio.

Мур!

А что, он латыни не знает? Фу, тоже мне, полиглот! Ладно, переведу, так и быть. Без гнева и пристрастия. В общем, ты молодец, Рош Винор.

уже не остроухий?

Это временно. В качестве награды. Правильной дорогой идете, товарищи! Пока!

— Умо? — мрачно спросил Милит. — Ух, как мне хочется встретиться с ним…

— Он от тебя сбежит — и все, — пожал плечами Гарвин. — Владыка сказал, что ты не научишься открывать проход, несмотря на всю свою мощь.

— Я знаю, — удивился Милит, — у меня другой Дар. Но ты сможешь?

Гарвин неопределенно повел головой.

— Не уверен. Там ужин готов. То, что ты называешь шашлык.

Конечно, это был не совсем шашлык, но мясо, замаринованное в кислом молоке с какими-то травами и поджаренное на углях, оказалось ничуть не хуже, а запасливый Маркус вытащил свою заначку — флягу с вином, и получилось вовсе великолепно, даже Гару обожрался. О визите Корина Умо даже не вспомнили. Ну забегал такой, вот ужинать, дурак, не остался… И Лена поняла, что тоже его не боится. Несмотря на его дурную привычку руки распускать во всех смыслах — и лапать, и бить. Справились дважды, справимся и еще. Мы друзья, а у него всякий сброд, готовый упасть в обморок, узнав, что идут против Владыки. Пусть в эльфийском рае нет Владыки, да и без надобности, там знают, что это такое, и чтят не меньше, чем в любом другом мире. А у нас Пути впереди…

Однажды они ненадолго вернулись в Сайбию, просто соскучившись по оставшимся там друзьям, и встречали их снова цветами, бабочками и мини-фейерверками. Посреди глубокой и весьма морозной зимы. Лена, понимая, что это всего лишь кратковременная иллюзия, но и понимала, что никогда не сможет забыть бабочек, порхающих над сугробами, усыпанными цветами.