Оксана Демченко - Паутина удачи

– Ренка, ты у нас умная, знаешь его. Торгуйся за всех.

Семен застонал и уронил голову в сложенные горсти ладоней, демонстрируя отчаяние и намекая на головную боль. Вывернул оба кармана куртки, выказав низкую платежеспособность. Выпрямился, отнял компресс и ткнул пальцем во внушительный синяк. Мы дружно замотали головами: никакой жалости!

– Ты расследуешь нечто опасное, – предположила я не менее сладким, чем Сёмка недавно, голосом начинающего джинна. – Я тебе удачу загустила, Ромка должен факты изложить, Саня наверняка уже рылся в наших архивах по твоей просьбе, его Фредди-старший изловил вчера и ругал страшным образом. Все так?

Хромов приложил компресс обратно к синяку, страдальчески скривился от боли. И кивнул. Снова взглянул на меня умоляюще. Ткнул себя пальцем в тощее, прилипшее к спине брюхо. Покачал отстающий ремень, втянув живот. Скорчился и плотнее запахнул куртку. Мерзнет он, видите ли… Вот мерзавец! Знает, что я его жалею.

– Сёмка, для твоего блага стараемся, – возмутилась я. – Излагай толком, что накопал, иначе ты нам не друг. А типографию я сама пацанам покажу, ваш выпускающий редактор продается за тарелку макарон. Дешевый он, уж за борщ, сам понимаешь, кабинет главного вскроет ломиком…

Семен фыркнул, попробовал вернуть лицу страдальческое выражение, но не сдержался и расхохотался. Роман подвинулся ближе к нам, гордый оттого, что его зовут полным именем и необычайно высоко ценят как свидетеля.

– Ладно, ваша взяла, – сдался Сёма. – История странная до предела. Все началось полгода назад, я искал сведения относительно франконских магов и их тайного ордена. Меня ненадолго пустили в закрытый архив большой столичной библиотеки. Там очень сложный каталог, но одна пожилая сударыня с милыми и незабываемыми манерами Екатерины Федоровны помогла мне. Мы разговорились, она нашла и заказала для меня нужные рукописи и книги. Потом я искал ее, хотел поблагодарить. Но оказалось, никто похожий в библиотеке не работает. И рукописи, которые я читал, мне выдать, по идее, не могли, даже для просмотра. На них полный запрет магической полиции, тогда еще она была в силе…

– Таинственное привидение, – порадовался Саня.

– Во второй раз она появилась именно как привидение, – хмыкнул Сёма. – Я сидел в трактире на станции, километрах в двадцати от столицы, тихое местечко. Ждал… неважно кого, он несколько раз помогал с информацией по ведомству Потапыча. Женщина подсела за столик, я даже не заметил, как и когда. Положила передо мной конверт с бумагами. Сказала, что их следует передать Евсею Оттовичу, что самому мне в дело лезть глубоко нельзя, оно для магов и полиции. Я хотел толком выяснить почему, но меня окликнули.

– А когда ты обернулся, ее уже след простыл, – страшно выкатив черные глазищи, предположил осмелевший Ромка.

Хромов развел руками: как тут рассказывать, когда наперед все угадывают? Но мы пока ничего не знали! Саня ему об этом напомнил. Несчастный журналист скривился как от зубной боли и стал нехотя рассказывать.

– Само собой, – заявил он, – совет разумной старушки остался без внимания.

Он прочитал записи и влез в дело глубже некуда. Как можно отдать такое не глянув! В стране пропадают дети. Давно пропадают. Может статься, с самого начала правления Вдовы, а то и раньше. Чаще девочки, но порой и мальчики. Разного достатка и происхождения, но всегда в возрасте от семи до двенадцати лет. И неизменно тихо, без огласки. Родители полагают их умершими в больнице вдали от дома, заблудившимися в лесу, утонувшими. Нет ни тел, ни разбирательства, ни даже повода к нему. Лишь родственники двух из дюжины упомянутых в бумагах малышей пробовали обратиться в полицию. Однако в первом случае не смогли: сами оказались ворами и были посажены под замок, а затем сосланы на север. Во втором же случае обращению помешала смерть отца пропавшего ребенка, его ограбили ночью на улице и закололи подло, ударив ножом в спину…

Рукописные заметки на отдельных листках в том же загадочном конверте были сплошными вопросами без ответов. Кто разыскивает детей и как выделяет «подходящих»? Каковы возможности загадочного злодея, если он умудряется искать по всей нашей огромной стране и оставаться незамеченным? Что это за мерзавец, не стареющий и не покидающий своего поприща? И так далее.

– Ты решил искать ответы в одиночку, – возмутилась я.

– У меня были свои материалы, – признался Сёма. – Между прочим, один из листков в конверте был как раз моей старой, трехлетней давности, статьей о делах в родном уезде. Я писал про семью, из которой якобы украли ребенка цыгане. Утверждал, что они далеко не ангелы, но валить на табор все беды – значит позволять властям прекратить нормальную работу. Между тем у родителей невесть откуда взялась пара крепких коней, полезных в хозяйстве. А мальчик был не родной, он, как и я, остался сиротой после эпидемии.

– Болела душа за земляка, – понятливо кивнул Ромка.

– Дюжина пропавших в основном списке последних лет, еще два десятка под вопросом, а кто сказал, что случаи подобраны аккуратно, а кто проверил более ранние даты? Это вопрос профессионального самоуважения. Я не готов передавать от своего имени сомнительную информацию, – гордо заверил нас Семен. – Вот и решил отсеять пустые совпадения. Мальчика, кстати, удалось найти, его отдали батрачить, а коней купили на деньги, полученные от продажи имущества умерших родителей. Я отправил запрос от имени редакции, там полицейские с перепугу перед столицей и расстарались. Еще троих детей в дополнительный список внесли наверняка зря. А остальные… В общем, я пришел к идее о существовании организации. Тайной и страшной, явно магического толка. У меня кое-что накоплено по столичным чиновникам. Я стал проверять, расспрашивать, кто интересовался детьми вообще и сиротами в особенности. У кого были связи с магами, полицией. И так я увяз в этих связях, что почти забыл уже о детях. На прошлой неделе отчаялся одолеть гору завалившей меня информации. Твердо пообещал себе проверить последний адрес и отдать наработки господину Коршу в том виде, в каком они есть. И если бы не шел вчера ночью шесть часов до дома, так бы и не отдал в этой жизни… Вот и весь рассказ. Теперь ваша очередь. Роман, давай подробно, без спешки: как ты влип в эту историю?

Сёма встал и жестом предложил парнишке занять место в кресле. Тот просиял, гордо угнездился в глубине, обнял обеими руками большую вышитую подушку и стал говорить. Неторопливо, раздумчиво, изо всех сил стараясь выглядеть взросло.

Своих родителей Ромка не помнил. Из первого табора он сбежал лет в пять. Не нравилось ему изображать калеку, хоть и подавали «несчастному ребенку» щедро. Он хотел совсем другого. В цирке работать или, на худой конец, в театре. Даже билеты продавать для начала был согласен, если сразу его талант не оценят и лицедействовать в первые дни не пустят. Черные глаза озорно блеснули: собственная наивность теперь изрядно забавляла повзрослевшего Ромку. А тогда все было всерьез. До города цыганенок добрался удачно, до театра тоже. Его даже внимательно, не перебивая, выслушал дворник, но в труппу принимать не стал. Велел ждать директора в своей комнатушке и вызвал полицию…