Оксана Демченко - Паутина удачи

– Наденька! Очнулась, вот умничка. Сейчас мама Лена тебя покормит. Кашку мы будем кушать. Вкусную овсяную кашку в белой рубашке. Любишь кашку? С изюмом, с курагой, с вареньем.

– С вареньем, – так же тихо попросила Надя, пробуя улыбнуться.

Береника сорвалась с места и убежала на кухню. Ей хотелось прыгать до потолка и кричать в голос. Удача умерла, как же… А вот вам! Рыбаки недоделанные, до наживки жадные. Не замерзла птица в зиму, не упала и не погибла. Удачу видит, себя хоть как-то, а помнит: говорит внятно, понимает окружающих. Все будет замечательно. Оказывается, гонка очень полезна для больных птиц. Как и любое иное событие, тесно сплетающее судьбы и обстоятельства, дающее широкое поле для соединения случайностей в прихотливые узоры… такие яркие, что над ними радуга выгибает спину. Кашу удалось согреть в пару минут. Когда Береника вернулась с мисочкой, Надя сидела, укутанная одеялом. Под спину ее поддерживала Люба, шептала в ухо ободряющие слова. И тоже радовалась, аж глаза светились.

– Где Ромочка? – жалобно спросила Надежда. – Мой Ромочка. Он говорил, мы попадем в хорошее место и худого не случится… Темно было, вокруг все замерзло. Его я помню. Мой Ромочка, мама, он тут?

– Братик, – кивнула Ленка. – Вечером вернется, привезет тебе подарок, он обещал. Ты же знаешь, мальчики такие. Они не могут пропустить гонку. Кушай и смотри. Может, и его разглядишь.

Ленка ловко перехватила у Береники салфетку, повязала больной под подбородок, взяла мисочку и ложку, стала уверенно требовать кушать «за маму» и «за брата Ромочку». Потом и «за Любу», «за Рену»… Очень скоро Надя знала всех, кто был рядом в комнате, в лицо и по именам. Ее глаза лихорадочно блестели: впечатлений оказалось слишком много. Сиделка приметила это первой, добавила в чай несколько капель настойки, пузырек она украдкой извлекла из кармана и немедленно убрала, чтобы Надя не видела. Вряд ли та согласилась бы по доброй воле заснуть теперь, не дождавшись брата, единственного человека, по-настоящему родного, сбереженного даже полумертвой памятью. Девочка выпила чай. Зевнула, заморгала и стала пристально, перемогая себя, смотреть в зеркало… которое вдруг подернулось рябью – и потускнело. В равномерной серости проступили буквы: «Перерыв показа, смена магов поддержки».

– Я не увидела Ромочку, – расстроилась Надя.

– Скоро картинка восстановится, – ласково пообещала Люба. – Ты пока ляг ровно, подушечку под щеку, вот так… и одеялко повыше. Тепло?

– Тепло, – улыбнулась Надя. – Совсем тепло, очень.

Лена осознала коварство сиделки и включилась в игру. Погладила Надю по волосам и пообещала спеть песенку, чтобы легче было ждать восстановления картинки. И завела одну из южных, тягуче-неспешную, со сложными переливами. Люба, к немалому удивлению Ленки, взялась подпевать, и вполне удачно. На припевах едва слышно гудел низкие ноты Торгай. Береника выводила вторым голосом. Получилось красиво. Надя вслушивалась, моргала, зевала. Наконец сдалась, прикрыла глаза, сразу задышала ровно и тихо…

Торгай стукнул себя кулаком по колену и тенью метнулся на кухню проверять баранину. Люба открыла маленькую книжечку и внесла запись по поводу влитых в чай капель: сколько, какие, точное время приема. Пошевелила губами, беззвучно считая свое, врачебное.

– Проснется на закате, – решила она. – Хорошо бы этот Ромочка успел вернуться.

– Я пойду попрошу мага, – вздохнула Береника. – Петров хоть и строгий, но не бессердечный. Сообщит ректору Юнцу что следует.

– Беги, – согласилась Люба. – И не задерживайся, я сейчас зеркало перенесу на кухню. С Надей оставим ваше фамильное привидение, мне о нем говорили. Идеальный охранник.

Фредди-старший материализовался посреди комнаты, в походной треуголке, с подзорной трубой, важный. Он создал себе высокое вращающееся кресло и, кажется, сел в него. Береника уже не рассмотрела – побежала уговаривать мага-дознавателя. На ходу она прикидывала: машины прошли три четверти первого круга. Сейчас они как раз минуют трибуны и шатры на стартовом поле, оттого маги информационной службы и взяли передышку. Большинство обладателей зеркал – там, на стартовом поле, и не нуждаются в дальновидении, когда зрелище совсем рядом, доступное невооруженному глазу. Интересно, удалось ли Юрке обогнать второй экипаж из Арьи? Вечером было обсуждение тактики, и она слышала, что обгон следовало сделать до выезда на участок буреломов и заснеженного леса. Потому что там маги-трассеры станут намеренно портить погоду, создавать низовую поземку, затирающую следы и не позволяющую ехать за лидером, полагаясь на готовую, уже проверенную колею. И лучше торить ее, чем упираться в чужой бампер… Береника хмурилась и шептала, что Юрке надо стараться! Самому, без птицы удачи и подбадривания болельщиков.

И Рони старался. Собственно, именно этим он занимался с самой осени, еще проектируя доработки гоночной машины под наличие мага в экипаже. Оттого у «Тачки Л» необычная подвеска – мягкая, длинноходная, без магической настройки малопригодная для значительных скоростей. А еще «Тачка Л» по базе несколько короче иных автомобилей. Арьянцы сразу сочли это ее недостатком. Так ведь не взяли во внимание все тот же бурелом…

В тесном салоне, едва способном вместить двоих, было и жарко, и холодно одновременно. Ноги обдувал магический поток дополнительного охлаждения мотора. Крыша была изготовлена из кожи – для облегчения машины. Боковые стекла по той же причине стояли тонкие, с никудышным уплотнением. Левое пострадало еще в городе, и теперь лицо крупным наждаком драл совсем не мартовский морозец, да еще сдобренный сухим снегом и ледяным крошевом: арьянцы не желали уступать места. Ледяную дробь зарядами посылал в маленькое, сильно наклоненное лобовое стекло «Тачки Л» снежно-белый автомобиль с кривоватыми рыжими полосами, нанесенными в последний момент по требованию наблюдателей гонки: не видно машину на светлом поле, не для зимы цвет! Арьянцы возражали отчаянно и сдались лишь после прямой угрозы дисквалификации.

– Я понял! – крикнул Бризов, поперхнулся снегом и нагнулся ниже. – Рони, они молодцы. Краска на магии замешена, она снижает сопротивление воздуха. Я попробую кое-что и нам…

Алексей снова поперхнулся, зашипел и стал молча «пробовать». Кивнул: готово. «Тачка Л» в очередной раз подалась левее, выныривая из воздушного мешка за бампером лидера, где ловко отсиживалась до сих пор. Поток воздуха ударил вдвое злее, но не оттеснил сразу же назад, как случалось прежде. Правда, Бризов выглядел бледным и тяжело дышал, ему явно приходилось поддерживать сложное заклинание, расходуя слишком много сил. Маг арьянцев понял, позволил себе одобрительный жест. Мол, давай, хватит тебя на пять – семь минут, и это самое большее, а впереди еще долгие часы работы…