Оксана Демченко - Паутина удачи

Лена отобрала рисунок и еще раз пристально его рассмотрела, стараясь избавиться от сомнений. Ей было странно видеть знакомое лицо гораздо более молодым, без приметного шрамика на скуле, без упрямой морщинки на лбу. Вдвойне нелепо выглядел Король в бархате и при белой рубашке с кружевом на манжетах.

– Карл, значит… – буркнула Лена. – Я его зову Колей. Вот уж чего угодно от паразита можно ждать. Оказался бароном. Ну ладно… попробую пережить. Так и так здесь надо порядок в доме наводить. Лучше нет дела для размышления. Погоняю пылюку – и подумаю. Опять же половички надо положить у входа, обувь сменную всем выдать…

– Живой, – всхлипнула Фредерика, не слушая бормотания ошарашенной Лены. Зашипела, снова вытирая слезы: – Прибью Юнца! Знал – и не сказал.

Фредерика охнула, выпрямилась и снова помрачнела, утрачивая недавнюю радость:

– Значит, опять его доставят в столицу, арестантом, да в ту же магическую полицию? Ох, плохо…

Саня вздохнул с облегчением, убедившись, что маме не за что бить замечательную Фредерику, как била она в поезде всех женщин, обнаруженных поблизости от папы. И потому ни малейшего повода для огорчения нет, и веры в грядущую беду – тоже нет. Он дернул Фредерику за подол платья, добиваясь внимания:

– Тут ваш старший Фредди появлялся. Он сказал в точности вот как: передай… сейчас припомню… «…Дело, возможно, уладится странным способом – это мое предсказание». Может, он полагал, что все обойдется?

– Не знаю, Александр Карлович, – прищурилась Фредерика, с новым интересом изучая племянника. – Не знаю… Зато я спокойна за поручение с собаками. В нашей семье не бывает тихих детей.

– А на правах Карловича, – нагло прищурился Саня в ответ, шалея от своего безобразного поведения, – я могу попросить вас принять моего друга Олега вместе с его дедом и бабкой? Им ведь не на что в поезде жить.

Лена всплеснула руками. Фредерика рассмеялась, на сей раз нормально, без истерики. Встала, поставила рисунок на стол, отогнув ножку на задней стороне его рамки. И глубоко, отчетливо кивнула:

– Значит, Фредди обещал нам странное… Что ж, будем надеяться на чудо, скорое и серьезное. Потому что завтра доложат Вдове – и станет весьма трудно исправить дело даже посредством чудес.

Осень выдалась странная. Обычно я люблю это время года, оно такое тихое, умиротворенное. Воздух до сияния прозрачен, и нет в нем ни намека на темную удачу, только покой сбывшегося лета. Листья кружатся, выбирают себе на рыжей, старой траве наилучшее место, чтобы вплестись в шуршащий золотой узор. А небо в просвете тонких, оголившихся черных веток особенно синее, словно этот контраст его подкрашивает.

Нынешняя осень и не пыталась дать хоть малую толику покоя моей душе. С самого лета тяжелыми оводами кружили предчувствия. Я отгоняла их – а они подбирались и жалили, да как! Боль прокалывала сердце, я замирала затаив дыхание. Внимательная Тома охала, доставала из сумочки пузырек с настойкой и принималась дотошно считать капли, чуть шевеля губами. Сколько раз объясняла ей: не болит у меня сердце! Душа ноет… Но ее не переупрямить. Тихая, а своего всегда добьется. Упорная.

Я рвалась съездить к родным, но директриса пансиона была глуха к моим просьбам. Знаю почему – ей так велел Марк Юнц. Он полагал, что мне не следует привлекать внимание к нашей семье. Даже малое, случайное. К тому же в предчувствия ректор не верит, он так мне и сказал, что от судьбы не надо пытаться убежать и мое дело не охать, а учиться быть птицей. То есть расти, привыкать осознавать и анализировать свои смутные сомнения и предчувствия, чтобы со временем приступить к активному воздействию. И я учусь.

Каждое воскресенье мы с Томой и Лехой выезжаем на пикник. Места выбираем разные, но неизменно близ магистральных рельсов, на живописном пригорочке. Чтобы и соглядатаев издали увидеть, если имеются таковые, и заодно не дать им решительно ничего рассмотреть и ощутить. Тамара и Алексей поездками довольны. Очень смешно смотреть, как они вдвоем пытаются сооружать бутерброды. Впрочем, я не злыдня и Томе не враг, я не смотрю, отворачиваюсь. Хотя в итоге остаюсь голодной. Эти городские ухаживания ну нечто: Леха ей глупости в ухо шепчет, руку выше локтя и тронуть не решается. Воспитание…

А я им не завидую. Во-первых, не умею, тем более Томе. За нее можно только радоваться. Во-вторых, некогда мне. Сижу смотрю на рельсы и пробую разобрать пульс текущей по ним крови нашего нынешнего миропорядка в стране – удачи темной и светлой. Сперва ничего не выходило, но к первому серьезному похолоданию дело сдвинулось с мертвой точки. Я стала различать состояния удачи. Покой – когда ею никто не пользуется. Приливы – это когда невесть где, на окраинах, что-то происходит и эхо события катится к столице. Кольцевые расходящиеся волны и узконаправленные точечные броски силы – это уже прямое действие магов из окружения Вдовы и, наверное, иногда даже работа самой правительницы.

Еще я научилась брать силу, немного и незаметно, чтобы пользоваться ею для простейших упражнений. Две «шестерки» в кости я могу выбросить и без того. А вот при пяти-шести фишках в стаканчике уже нуждаюсь в помощи внешнего источника. Скучно это – сидеть и бросать по схемам, выданным Юнцем. Его указания мне доставляет Леха, сочувственно вздыхает и советует терпеть. Может, оно и кажется бессмысленным – бросать кости, однако именно так следует тренировать дозированность воздействия и его точность. И я терплю… «6-5-6-4-3 выложить в ряд»; «1-1-1-6-1 рассыпать кольцом» и так далее. До тяжелой, неснимаемой головной боли. Мне эти кости снятся. Я их ненавижу всей душой и глубоко убеждена, что выдумал их ректор исключительно с одной целью – чтобы отвлечь меня от моих черных предчувствий. Как будто не думать и не слушать свое сердце – значит подготовиться к приходу беды…

Лешка иногда с интересом наблюдает за моей практикой. Однажды не выдержал и спросил:

– Как ты их ощущаешь? Я неплохой стихийщик, могу идентифицировать каждую кость и слегка добавить искажение в механику ее движения. А ты?

– Опускаю, как на нитях, – пожала плечами я. – Эти кости вроде марионеток. Послушные. Все вместе они р-раз – и выкладываются в нужный узор.

– Непостижимо мне твое «р-раз», – вздохнул Леха. – Я отслеживал – никаких изменений в физических параметрах объектов. Вес, ускорение, дополнительный подвод энергии… Что же их заставляет лечь именно так?

– Случайность, – отозвалась я гордо, хоть и нет для этого особых причин. – Я просто отпускаю их в полет в нужный момент. И знаю, какой момент нужный.