Майя Ахмедова - Ледяная Королева

— Можешь не сомневаться, уж для тебя-то мы расстараемся и организуем что-нибудь совсем нетрадиционное! — обнадежила я собеседника. — Да ты никак нервничаешь?!

— Есть немного, — признался Тарглан. — Ведь она меня действительно подловила, когда я совсем этого не ожидал. Обычно я даже мелких зверей на охоте просчитываю, а с ней — полный мрак!..

— А ведь я предупреждала тебя еще ночью… Истинно мужской подход к делу: пока сам, лично не вляпается по уши, не поверит, что г…! — Я покачала головой. — Надху сначала забавляли твои попытки забраться в ее сознание, а когда надоело, решила преподать урок на будущее. Впредь не пытайся ее расколоть — ни за едой, ни во сне они блокировку не ослабляют!

— В этом я уже убедился.

— Ты еще легко отделался, хотя, отдаю тебе должное, держался как надо. Пошли?

Слегка обескураженный телепат кивнул, поднялся и неслышно двинулся за мной. При виде висящих на столбе ножен Тарглан хлопнул себя по лбу:

— Совсем забыл тебя предупредить! Прежде чем начинать работать с этими кинжалами, нужно дать им понять, что ты — хозяин, а не случайный человек, иначе… — Он сделал красноречивый жест.

— Каким образом дать понять?

— Напоить своей кровью.

— Харакири себе ими сделать? — мрачно поинтересовалась я.

— А что это? — удивился он.

Я коротко пояснила.

— Зачем же такие крайности? Не бойся. — С этими словами Призрак вытянул из ножен одну из «черных молний», раз-другой быстро чиркнул кончиком лезвия по пламени костра и, повернув мою руку ладонью кверху, легонько уколол в тонкую жилку на запястье.

Острое до жути лезвие без труда вскрыло сосуд. Боли не было, только почему-то закружилась голова.

Первая капля, крупная и очень яркая, как будто впиталась в черную сталь, вторая торопливо потянула за собой по светлой коже тонкую красную дорожку. Тарглан проворно перехватил кинжал за оголовье и нажал на плоские шестигранные черные кристаллы, вделанные с двух сторон в крестовину. Головки змеек, образующие граненый набалдашник рукояти, чуть разошлись — как будто распускался бутон странного тюльпана — и, пропустив каплю моей крови внутрь «чашечки», сомкнулись вновь. Изумрудные глазки на мгновение вспыхнули красным и тут же погасли. Третья капля упала в центр начального символа загадочной надписи на самом клинке. Сын вождя чуть наклонил зеркально-гладкое лезвие — капля растеклась по письменам, точно повторяя все линии и завитушки. Кинжал неожиданно полыхнул багровым и принял свой прежний вид, а кровь бесследно исчезла.

Проделав те же манипуляции со второй «молнией», Тарглан вернул кинжалы в ножны и, лизнув поврежденную вену, остановил кровотечение. Я наблюдала за происходящим как будто со стороны, находясь в каком-то странном оцепенении, спросила только:

— К чему такие сложности?

— Это не совсем обычное оружие. — Голос его звучал очень серьезно. — Уж не знаю, что там был за секрет у сгинувших мастеров, только «молнии» ведут себя как живые существа, причем с непростым характером. Ты еще сама увидишь их в деле!..

Я невольно передернула плечами:

— Ладно, давай работать.

Сегодня «отбивная» выглядела намного приличнее, но в еще одном заходе необходимость все-таки была. Я не глядя выудила из шеренги склянок на столе нужные и привычным жестом размяла руки…

Однако на удивление крепко сработан организм у этой особи, тем более для Призрака! Другой бы на его месте как минимум час пластом лежал после моих манипуляций, а этот… Светлоглазый брюнет уже сидел, натягивая рубашку, я стояла рядом и пыталась отогреть над огнем заледеневшие как никогда руки. Неожиданно Тарглан взял мои ладони в свои, подышал на них и осторожно коснулся горячими губами сначала запястья — там, где прощупывается пульс, потом промежутка между большим и указательным пальцами, всех костяшек по очереди, начиная с мизинца; потом настал черед ямочки у основания ладони… Меня словно захлестнула горячая волна: так обычно согревал мне руки Дин. Только давно — когда все было хорошо и понятно без слов, хоть нам и приходилось пробираться с оглядкой по завьюженным ущельям, ночевать в снегу или промерзших гротах, даже не всегда имея возможность развести огонь и поровну деля на всех последнюю горстку сухарей. А сейчас у него все идет как надо, зато мне, чтобы как-то жить, не подавая виду и скрывая бурю истинных эмоций, пришлось намертво заковать свое бедное бестолковое сердце в толстенную ледяную броню, которая теперь нещадно давила на него. Это сколько же накопилось в душе горечи, что нежные прикосновения отзываются жесткой физической болью, как будто все внутри терзает чья-то безжалостная лапа, пронизывая стонущую плоть раскаленными когтями!..

— Не надо! — Я отдернула руки, с шипением втянула воздух сквозь крепко стиснутые зубы, пытаясь сглотнуть горячий ком, застрявший в горле, и не дать пролиться вдруг подступившим слезам, от которых уже отчаянно щипало глаза.

Не удалось — я только и успела закрыть лицо ладонями, сведя плечи так, что заныли мышцы. Слезы хлынули обжигающим соленым потоком, стекая по пальцам и запястьям в широкие рукава, а я судорожно пыталась вдохнуть, всхлипывая и давясь.

Тарглан, опешивший вначале, молча встал, притянул меня к себе и осторожно поцеловал в макушку; я же уподобилась тропическому ливню, уткнувшись в любезно предоставленную широкую грудь. Благородный доброволец легонько придерживал мои вздрагивающие плечи и, гладя по растрепавшимся волосам, то ли тихо проговорил, то ли громко подумал: «Ничего, девочка, все образуется!..» Добрый дедушка, да и только! Его бы устами…

Запасы горючих слез постепенно истощались, и я хлюпала носом больше по инерции, все еще не отнимая лица от насквозь промокшей рубашки, когда сын вождя вскинул голову, насторожившись, а потом взял меня за локти и деликатно подтолкнул на занавешенную половину шатра. Я поняла его без слов и срочно разыскала кувшин с водой и расческу.

Спешно принятые меры пошли на пользу. Мое лицо выглядело почти нормально, когда от входа раздался знакомый голос:

— К тебе можно?

— Конечно, мой принц, в любое время! — отозвалась я вполне радушно.

Дин, войдя, на мгновение замер у входа, окинул быстрым взглядом открытые склянки на столе, едва тлеющую свечу, еще курившуюся терпко пахнущим дымком, красавца-брюнета, невозмутимо поправляющего шнуровку на рукавах идеально подогнанной куртки, нахмурился (почти незаметно, только не для меня!) и запоздало поинтересовался:

— Я не помешал?

— Нет, мой принц, мы закончили.

Я окинула отражение придирчивым взглядом, удостоверилась, что буря не нанесла заметного урона моей несказанной красоте, и сочла возможным разбавить своей персоной благородное мужское общество, подозрительно притихшее на другой половине шатра.