Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все

-Госпожа Каррен, гляньте-ка!

«Откопал, стервец. А я-то надеялась, что его какой-нибудь радикулит раньпроймет…»

Все выглядело именно так безрадостно, как я и предполагала. Яма, гора сырой земли, поганенький гроб в яме.

-Надо ж его теперича как-то вытащить, – озабоченно, но без тени сомнений высказался Констан.

Тут я посмотрела на Виро без особой надежды, Виро с удивлением посмотрел на Гонория, словно недоумевая, какое отношение вышесказанное может иметь к ним двоим, а Констан, обожающе взирая на меня, подытожил весь этот молчаливый диалог:

– Ведь есть же такие заклинания, левитационными именуемые…

…Левитацию я проходила. Более того, я даже имела определенный успех в этой сфере магии, жонглируя чернильницами без рук на потеху остальным адептам, и воруя тазики в бане Академии во время коллективного мытья. Полет мне правда так и не удался, сколь я не билась, ну да столь сильное волшебство и не входило в обязательную программу обучения.

Итак, я левитировала кошек, тазики, чернильницы, головки сыра из погребов Академии, исподнее адептов младших курсов, но никогда я не пробовала поднять в воздух целый гроб. Да еще и не пустой, к вящему моему сожалению. Следует заметить, что только у великих магов любое заклинание срабатывает, стоит его только произнести, причем срабатывает, как полагается. При хороших способностях умение концентрироваться оттачивается до совершенства. С моим же скромным даром, мне следовало хотя бы сытно перекусить, чтоб не отвлекаться на желудочные спазмы.

Но деваться было некуда.

-Хорошо, попробую, – сказала я тоном, которым обычно говорят: «Не стоит даже пытаться».

Минут десять я пыталась сконцентрироваться. Но сделать это, когда на тебя неотрывно смотрят три пары глаз – с обожанием, ехидством и лютой ненавистью, – было совершенно невозможно. Мысленно я пожелала себе удачи, пробормотала стандартное вступительное заклинание и принялась за дело. Следовало направить энергию строго по прямым к левитируемому предмету, высчитать наилучшие точки «присоединения» к нему (как минимум, их должно быть две, согласно законам магеометрии, чтоб не допустить беспорядочного вращения левитируемого предмета) и воздействовать на них равномерно, дабы подъем происходил плавно. Чем больше точек присоединения – тем сложнее делить между ними потоки силы. Я никогда не пробовала работать более чем с тремя точками, да и то, воздействуя на предметы со значительно меньшими габаритами.

Для предмета, имеющего форму параллелепипеда, согласно базовым правилам, нужны были четыре точки, чтобы грамотно распределить нагрузку.

«Безнадежно. Две – максимум» – поняла я, когда попробовала с четырьмя безо всякого видимого эффекта. Сила распылялась, даже не дойдя до точек. У меня не хватало мастерства работать с четырьмя прямолинейными, строго направленными потоками.

Поэтому дальнейшее выглядело так, будто гроб вытаскивали двое вусмерть пьяных могильщиков. Он приподнимался то с одной стороны, треща и стучась о стенки ямы, то с другой, словно пытаясь взмыть к небу, подобно шутихе. Шатаясь, переворачиваясь и зарываясь в землю, он подымался и снова падал обратно.

-Вы же, кажется, намеревались убить его колом? – язвительно поинтересовался Виро, когда пристанище волкодлака рухнуло с грохотом в очередной раз на дно ямы, едва не развалившись окончательно на множество трухлявых щепок.

-Все способы хороши в борьбе со злом, – пропыхтела я, снова пытаясь собраться с силами.

В конце концов, гроб криво обрушился на гору земли рядом с ямой, щедро осыпав ею и меня, и замершего в восхищении Констана.

-Вот это да-а-а-а… – протянул он восторженно. И тут же задал типичный для себя вопрос. –А человека вы так подымете?

– Легко, – булькнула я, осев на траву. Перед глазами вихрем кружились черные точки.

– Но проверять это стоит только на потенциальных самоубийцах, которым недостает решительности самим оборвать нить своей жизни, – заметил Виро, поучительно подняв палец. – Сроду не видел столь смертоносного заклинания, как эта ваша левитация.

…Вне всякого сомнения – это был наш волкодлак. Весьма страхолюдный долговязый мужчина смирно лежал в гробу, безо всякого признака тления, и держал в руках, сложенных на груди, мой штопор.

-Правду бабка говорила – хозяйственный, все в дом, – буркнула я.

Больше никто ничего говорить желания не изъявлял, да и делать – тоже. Мои спутники дружно молчали, косясь в мою сторону, словно мне правильные решения на ухо без запинки нашептывали мудрые боги. Из этого заблуждения следовало извлечь максимум пользы.

-Осталось только ткнуть его колом в сердце, – объявила я. – Я, честно говоря, проявлю маленькую женскую слабость и предоставлю эту честь мужчинам.

-Э-э-э, простите, – начал неуверенно Виро, отступив на всякий случай поближе к яблоне, давшей ему пристанище. – Но какое отношение имеет женская слабость к… ах, ну, в общем-то, да. Действительно. Если мыслить широко… Да, разумеется. Можно допустить.

И он осмотрел меня с видом врача, который внезапно обнаружил, что хворь больного еще загадочнее, нежели он думал.

-А я ж пока только ученик, – жалостливо проныл Констан. – Откуда мне знать, где у него сердце? А ежели промахнусь? Вот если бы вы, госпожа Каррен, показали мне, куда, да с какой силой…

-Вот сюда, – ткнула я пальцем наугад в костлявую грудную клетку волкодлака. – Изо всех сил.

-Не-е-е-е…

-Да-а-а-а.

-Эй, почтенные служители магии, – вдруг встревожено окликнул нас Виро. – Вам не кажется, что сюда движется какая-то многолюдная процессия? Может у них староста помер?

Мы дружно уставились на дорогу, ведущую к кладбищу, по которой двигалась группа людей. По местным меркам – толпа. Их скорость передвижения не была свойственна скорбящим людям, убитым горем. Мой жизненный опыт говорил, что так обычно выглядели крестьяне, собирающиеся заняться самосудом.

-Констан, тыкай его быстрее, и уходим отсюда, пока не поздно, – прошипела я и сунула ученику кол.

Кол выпал из ослабевших рук моего храброго ученика. Уголком губ он прошептал:

-Не-а.

-Тыкай, говорю, – пихнула я ему второй кол.

-Не-а.

-Да укокошьте наконец этого поганого оборотня! – яростно прошипел Виро, растеряв остатки своей сонливости и вцепившись в поводья Гонория. Честное животное все равно упиралось, с ужасом кося глазом на волкодлака, хотя его миссия могла считаться выполненной.

Между тем толпа, мрачная как грозовая туча, была и вовсе близко. Не дойдя до нас метров пяти, воротищенцы остановились, угрожающе глядя на нас и еще более угрожающе сжимая в руках вилы и топоры. Я запоздало подумала, что все-таки надо было сначала поговорить с местными, перед тем как идти на кладбище. Но в первых рядах стояла недобро прищурившаяся бабка, с которой общался Констан, поэтому что-либо объяснять было поздно.