Александр Тюрин - Вася-василиск, или Яйцо Цинь Шихуанди

Очередь из крупнокалиберного пулемета прошила воздух рядом с ухом, тут уж не до сентиментов, Майков прыгнул в зево машины и наступила тьма.

Опять попался, никакая это не машина. Его понесло вихрем серебристой жидкости — все более вязкой и быстрой. Он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой, и не слышал собственного дыхания.

Очнулся совсем в другой местности — двурогая скала, срубленная молнией чинара, жаркие камни. И никакой машины рядом, ни целой, ни разбитой.

Судя по природе, местность эта на тысячи километров удалена от Ландскрона-Сити. Ландшафт и растительность Василию знакомы. Большой Кавказ. Если бы не приличный синяк на боку, залепленный дермопластом со следящим микрочипом, Василий мог бы сказать, что дело происходит двенадцать лет назад. Дермопласт-то можно уже и отклеить, гематому почти что сняло.

Он был в футболке, ботинках и штанах, таких грязных, будто на них состоялась Бородинская битва. Еще на нем был броник с дыркой. Имелся также автомат Daewoo K-20 c двумя обоймами — «подарок» Саида Бекмурадова. 12 лет назад Василий был экипирован получше. И мышцы не те, и позвоночник с суставами — не те, что тогда.

Но задание он понял. Вернуться в Тарскую. Его опять послали подальше бани, к анчару.

Шел ночью, при лунном свете. Без опытных людей, знающих и чувствующих местность, без спутниковой навигации — у бодика не ладилось с блоком связи — это было тяжело. Маршрутные карты, хранящиеся в памяти Навигатора, не мешали Василию Савельевичу плутать среди малоузнаваемых скал, круч и утесов. Бодик, имеющую туже оптическую информацию, что и хозяин, мог только подрисовывать виртуальные контуры окружающей местности. Но главный ориентир — полуразрушенную башенку — Майков все-таки нашел и провел там день, несмотря на присущий ей запах мочи. Пока коротал там время, подбадривал себя нашедшимися у бодика стрелялками.

Несколько раз в поле зрения появлялись овечьи отары в сопровождении пастухов-автоматчиков, но те шли в направлении перевала и не приближались к башне. Ночью Василий опять пустился в путь. Ему, похоже, не слишком везло — астрологи объяснили бы это пагубным влиянием Сатурна и Плутона. Ландшафт напоминал лабиринт, Майкову казалось, что в камнях сидят коварные сущности типа троллей, которые умеют водить за нос.

Его плутания по лабиринту завершились совершенно предсказуемо. Встречей с минотавром. Послышался шорох — собственно, этот ничем не отличался от сотен других. Да и чего удивительного в шорохе? Тот же камень живёт своей замедленной, но вполне настоящей жизнью: поглощает, выделяет, растет, распадается, совокупляется даже, ведет напряженную борьбу с окружающей средой — ветром и водой. Может треснуть и развалиться.

Последний шорох ничем не отличался от других, но он не понравился Василию. Ночной путник насторожился, прислушался, однако это не помогло. Василий поднял автомат, повернулся туда-сюда, озирая по кругу окрестности, сделал шаг и тут же земля вылетела из-под ног, оружие из рук, а сам он сильно треснулся боком. Хорошо хоть не тем, больным. Василию еще вывернули руки, схватили за шиворот, и в этом виде понесли мордой вперед. Всё, спалился? Его поднесли к крохотному, но страшно едкому фонарику, потом грубо задудели в ухо:

— Попался, гаденыш. Ну-ка признавайся, куда тебя послал Хожа Ахмет?

Затем вопрос в грубой форме был повторен на английском и четырех азиатских языках.

— Я не могу признаться, куда меня послал Хожа Ахмет, потому что я с ним не знаком, — честно выдавил Василий. — Вы так сильно тянете за шиворот, что из меня не вылезают никакие звуки, кроме хрюканья.

— Парни, ослабьте-ка хватку, — скомандовал кто-то, — свяжите ему ручонки за спиной и усадите.

Приказано-сделано. Парни сделали вид, что ослабили хватку, быстренько стянули руки Майкова липкой лентой и усадили на какой-то холодный булыжник.

— Да, теперь, пожалуй, мне лучше, — согласился Василий. — За исключением звука «о» я могу произносить все необходимые звуки. Хожа Ахмет меня, конечно бы, послал, если бы мы были хоть немножко знакомы.

— Так ты русский? — спросил тот, кто до этого уже отдавал приказы.

— Меня, кстати, Василий зовут, а вас?

— Мы не на танцах, чтобы знакомиться, — сказал малоразличимый даже при лунном сиянии командир. — Да и кавалер ты незавидный. В горы драпанул, от службы летаешь. Оружие украл, с поста скрылся. Нехорошо. Другие, значит, должны интересы страны защищать, а ты, понимаешь, будешь пользоваться всем готовеньким.

— Не спрашивай о том, что страна сделала для тебя, подумай, что ты сделал для нее, — всецело поддержал Василий. — В свое время я от службы не летал, а теперь здесь по личному делу. Какой из меня дезертир, если я уже почти пенсионер?

Кто-то из солдат доложил:

— Командир, автоматец-то не из наших арсеналов, османский.

— Да трофейный он, блин, в бою взял, — стал оправдываться Василий.

— Для боя у тебя должен иметься военный билет и приказ, иначе это не бой, а самоуправство. Ты понимаешь, странный гражданин, что я сейчас тебя шлепнуть могу, как боевика, — судя по звукам, командир поменял обойму в крупнокалиберном пистолете.

— Не застрелите вы меня, командир, — довольно уверенно произнес Василий. — Я ведь во сне буду являться вам, душить, пальцем грозить. А когда помрете, отбуксирую вашу душу в адское пекло, да еще стану лично угольки в плазму подсыпать.

Командир спрятал пистолет.

— Адское пекло здесь. Понял, земляк? Для всех, кто его заслужил… Ну, если ты не дезертир и не шпион, то чего здесь потерял?

— Я, похоже, ищу одну вещь. Это из области мистики, так что вам неинтересно.

— Интересно, — крепко пихнул его собеседник.

— Это такая штука, похожая на молодой месяц, открывает доступ к другой штуке, похожей на яйцо, из которой вылетают драконы. Если дракона оседлает не тот, кто надо, он может понаделать много зла.

— Драконы, говоришь?

— Это ж не я придумал, а ученые-китаисты. Китайцы ведь были главные специалисты по драконам.

— Хилую ты себе легенду придумал. А что за зло такое?

Василий, конечно, не мог рассказать первому встречному все подробности, да и вряд ли бы тот поверил.

— Большее, чем то, что может сделать человек сам по себе.

— Ты можешь мне назвать то, что является одним только злом и одним только добром?

— Да вы философ, командир.

— Приходится, земляк.

— А откуда вы знаете, что я земляк.

— Оттуда, — кратко ответил собеседник.

— Отпустите меня, майор, — попросил Василий.

— Откуда знаешь мое звание? — несколько опешил собеседник.

— Карты нагадали… Если в мой организм вживлен маячок, то у вас могут быть неприятности из-за меня.

— Неприятности могут быть только у тебя из-за нас. А с твоими «жучками» мы быстро разберемся. Эй, Чернов, обведи-ка пленного сканнером.