Кирилл Шатилов - Торлон

Обратно вернулось пустое ведро.

— Быстрее! — кричали впереди.

— Не лейте в огонь! Лейте на дома! — кричали сзади.

Приток полных ведер иссяк.

Гомон толпы заглушался треском пламени.

Хейзиту захотелось зажмуриться и закрыть уши, настолько явственно он вспомнил свои ощущения тогда, в лесу, у подножия охваченной пламенем башни, которая грозила вот-вот обрушиться ему на голову.

Единственная разница заключалась в том, что на заставе постройки стояли достаточно далеко друг от друга, а здесь даже при слабом ветре огонь грозил в любой момент перекинуться на соседнюю крышу. И пусть сейчас завывания огненной стихии и крики людей не перекрывало пение разящих насмерть стрел, Хейзита с новой силой охватило желание развернуться и без оглядки кинуться прочь.

Остановило его только то, что он, несмотря на скопление народа, узнал это место: погребальный костер пылал над останками дома Харлина.

Это открытие настолько поразило Хейзита, что он сначала не поверил своим глазам. Совсем недавно он был здесь, разговаривал с писарем и его тайным гостем, вместе с ними ел принесенные из дома пироги, слушал удивительную историю свитков — и вот все это полыхает оранжевой гривой всклокоченных огненных волос.

В происходящем был какой-то смысл, однако Хейзит не улавливал его.

Почему никто больше не тушит дом?

Почему толпа отхлынула от огненного столба и делает вид, будто вовсе не замечает его?

А, понятно! Теперь вода из ведер с шипением выплескивается на стены ближайших построек, не позволяя им заняться от тянущихся языков ненасытного пламени. Вон в толпе мелькают знакомые лица. Растрепанная Эльха, не замечая, что на ней почти нет одежды, мечется между костром и своим домом с мокрыми простынями, которые уже начинают дымиться от жара. Ее плачущий муж, вместо того чтобы помогать ей, горестно заламывает руки и умоляет соседей спасти его жилище. Кто-то окатывает его с головы до ног водой и бежит дальше, к расположенному тут же колодцу, возле которого толпятся люди с пустыми ведрами, а Дит и еще несколько добровольцев с остервенением вращают рукоятку подъемного механизма.

— Не стой на дороге! — орет ему в ухо здоровенный детина, похожий на Исли, и чуть не сбивает с ног длинной жердью.

Вот уже одна за другой жерди возносятся над пожаром и начинают монотонно подниматься и опускаться, с грохотом руша обугленные балки перекрытий.

— Искры! Прекратите! Они нас спалят! — раздается истошный визг, но удары жердей только убыстряются, а мириады огненных жучков взлетают к черному небу и кружат там в поисках новой добычи.

Между тем жерди возымели свое действие: пламя опало вместе с обрушившимися стенами, жар поубавился, опасность распространения огня прошла. Толпа с ведрами снова переключилась на единственный пострадавший дом. Не просто пострадавший, а почти стертый огнем с лица земли.

Толпа на глазах редела. Крики постепенно стихли, уступив место возбужденному гулу. Опасность миновала, и люди наконец-то смогли задуматься о том, что же произошло.

— Чей это был дом?

— А ты не знаешь разве? Писаря.

— Писаря?

— Харлина Шепелявого.

— Да будет милостива к нему Квалу! Как же это случилось?

— Не знаю. Я уже собирался спать, когда услышал крики.

— Посмотрите на эту Эльху! Она и здесь не упускает времени, чтобы продемонстрировать свои прелести.

— Отчего произошел пожар?

— Скорее всего, старый Харлин сам его устроил. Он постоянно по ночам лучину жег.

— За что и поплатился.

— Зря вы так. Хороший был человек. Мухи не обидит.

— Я ему до сих пор за два свитка должен.

— Считай, что уже не должен.

— Да брось ты! Может, все еще обойдется.

— Эй, никто Харлина не видел?

— Нет.

— А я видел, как от его дома кто-то убегал перед пожаром с горящим факелом.

— Хочешь сказать, его подпалили?

— Да брехня все это! Кому старый писарь сдался?

— А раз видел, чего ж не поймал?

— Не слушайте вы его! Какой дурак специально будет дом поджигать?

— А враги у него были?

— Был. Один. Старость.

— А я вот вам что скажу. Если и был поджигатель, то, знать, не из наших мест.

— Ну и хватил! Это почему ж так?

— Да у нас любой знает, чем один пожар может обернуться. Смотри, как всем миром навалились и затушили в конце концов. Потому что иначе все полыхнуло бы. Нет, свой поджигать бы не стал.

— Шеважа!

— Что?!

— Где?!

— Откуда им тут взяться?

— А мне почем знать? Только кто еще мог такое устроить?

— А ты не слышал, как они целую заставу намедни спалили?

— То застава в лесу, а то дом посреди Вайла’туна. Отсюда и до замка рукой подать.

— Вот и я про то же.

— Про что?

— Да ни про что. Иди лучше спать.

Хейзит слушал эти обрывки разговоров, а сам судорожно пытался понять, что же могло случиться в самом деле. Поискал в толпе Дита. Может, он знает?

Возле колодца остались лишь наиболее упорные. Медленно накручивалась на бревно железная цепь с полным плескавшейся воды ведром. Чьи-то руки выхватывали его из колодца и выливали в другое, которое передавалось по рукам дальше и выливалось одним взмахом на жертвенный костер.

«Еще одна ночь потеряна», — подумал Хейзит. Сейчас он не мог просто взять и уйти отсюда, не дождавшись возможности побродить по пепелищу и удостовериться в том, что вместе с Харлином погибло все его достояние, заваленное грудой углей в подвале. Если так и окажется, что ж, увы, тайну замка и владеющего им рода постигнет предписанная ей судьбой участь: сгореть в пожаре. Если же нет, тогда он тем более хотел бы попасть в подвал первым, чтобы вынести оттуда драгоценные рукописи. Ведь неизвестно, кому они могут достаться и что будет, если заключенная в них правда в прямом смысле слова выйдет наружу.

Цокот копыт возвестил о приближении отряда мергов.

Толпа попятилась. Продолжали свою работу только те, кто впрягся в переливание ведер из колодца на догорающий костер.

Во главе отряда, вышедшего в блеске лат и с копьями наперевес из-за дома пекаря на внезапный простор пепелища, гарцевал всадник, в котором Хейзит, присмотревшись, признал одного из тех двоих, что вчера останавливали телегу Исли. Сегодня он имел еще более угрожающий вид и взирал на происходящее поверх голов.

— Что это за безобразие? — начал он, не без труда удерживая коня на одном месте. Конь с ужасом косился на тлеющие угли и норовил податься назад.

— Приехал бы раньше, сам бы все увидел, — бросил кто-то из толпы.

Мерг свирепо огляделся, но не поддался на провокацию. Едва ли он осознавал свою вину за то, что пожаловал к месту событий только сейчас, когда все уже было кончено.

Подгоняя коня шпорами, он приблизился к ближайшим углям, привстал на стременах и заглянул вперед.