Кирилл Шатилов - Торлон

— Слыхал я, шеважа, прежде чем убить, любят сперва пытать пленников, — заметил Фейли. — Ты немногого успеешь добиться.

— Мы же не убили его, хотя давно уже никого из пленников не оставляем в живых, — возразил Струн. — Может, и они передумают.

— Зря надеешься, приятель. Насколько я слышал, вовсе не вабоны первыми начали расправляться с пленниками. И хотя Ракли — еще тот стервец, я готов в это поверить. Тебе жить надоело?

— Но ведь они не убили и Кемпли. — Струн повернулся к Гури. — Послушай, тебе известно, что стало с кузнецом, торн которого вы недавно разгромили?

В ответном взгляде шеважа теперь читался живой интерес. Ему едва ли приходилось прежде общаться с человеком, который хотел совершенно добровольно сдаться в плен. Себя он к таковым отнести не мог, поскольку ему не оставили иного выхода. Положение постепенно запутывалось для всех вовлеченных сторон.

— Не знаю точно, — сказал он, лишний раз проверяя прочность веревок. — На них напали люди не из моего отряда. Слышал, будто Гел решил заполучить настоящего кузнеца. Он смотрит вперед и видит будущие битвы. Мы должны узнать тайну железа, чтобы стать сильнее вас.

— Так мы и предполагали. — Тэрл остановил руку Элеты, которая хотела подложить ему из кастрюли еще вареной моркови. — Но если Кемпли останется в живых, то лишь благодаря своему ремеслу. Ты же, Струн, мало чем ценен для их далекоидущих планов. Скорее я соглашусь с Фейли: твой поступок никто не оценит, а тебя он приведет к неминуемой гибели. Нет, я не одобряю твою жертву.

— Я тоже не смогу тебе помочь даже при желании, — добавил Гури. — Мои родичи не подозревают, что я говорю на вашем языке. Кое-кто немного его знает, но тебя, скорее всего, не будут и допытывать. И так все понятно и решено. Тебя просто зарежут.

Струн притих и больше не строил из себя героя. Не станет же он объяснять, что намеревался таким необычным образом оказаться в лесу, поближе к таинственному мастеру. С детства Струн лес не жаловал. То есть он там никогда не был. Доходил по окрестным полям до опушки, но дальше ступать не отваживался. За ненадобностью, как оправдывал он сам свои страхи. С него вполне хватало жизни под открытым небом, работы на земле, выращивания урожаев и увлеченного разучивания боевых приемов под присмотром всезнающего Тэрла. Лес всегда был поблизости, но оставался чужим и грозным, сумеречным, лишенным солнца и воздуха полей, кишащим дикими врагами, будь то о четырех или о двух ногах. Лес манил его, манил именно своей неизведанностью и опасностью, однако у Струна всегда хватало иных забот, чтобы не поддаваться искушению.

Сейчас он знал, что тем более не сможет взять и оставить Тэрла, получившего серьезную рану и, как бы он ни храбрился, нуждающегося в присмотре. Предложение о добровольной сдаче в плен было разве что не слишком удачным поводом порвать эту зависимость и оказаться с лесом наедине. Только бы Тэрл одобрил его план. А уж он-то не дал бы себе пропасть. В крайнем случае, оказавшись один на один, он не стал бы церемониться с этим Гури. Струн знал цену себе и своему мастерству. Каким бы искусным бойцом ни был дикарь, ему просто-напросто удалось застать Струна врасплох. Знай он наперед, что перед ним ровня Тэрлу, он бы повел себя совершенно по-другому, и еще неизвестно, чья бы взяла. В жизни Струна было несколько случаев, когда он был уверен, что может застигнуть Тэрла в неожиданный момент и взять над ним верх. Ни один боец не безупречен в своем искусстве настолько, чтобы отразить удар исподтишка, в спину. Струн гнал прочь эти позорные, недостойные его мысли, которые не мог оправдать ничем иным, кроме как излишним напряжением нервов перед лицом неотвратимой опасности. Только одно было теперь выше презрения к себе, выше чувства долга, выше животного страха — желание проникнуть в тайну великодушия и безмятежного покоя, раскрытую для тех, чей путь привел в уединенную обитель безымянного лесного мастера. Струн всю жизнь привык ставить перед собой почти недостижимые цели и постепенно, неторопливо, но упорно добиваться осуществления. И вот теперь, где-то у самого горизонта, перед ним забрезжила новая заветная цель, невнятная, но оттого только еще более притягательная.

Входная дверь скрипнула. На пороге снова стоял Таффи. Тэрл ничуть не удивился его появлению. Сколько ни отсылай мальчугана к матери, он ни за что не прекратит совать чумазый нос в дела взрослых.

— Ну, что стряслось теперь?

Как ни странно, Таффи не удостоил рыжего шеважа даже взглядом.

— Мерги пришли! — возбужденно заверещал он, то и дело оглядываясь через плечо, словно ожидал, что за его спиной уже выстроилась шеренга всадников. — Пришли и сразу к тебе в терем сунулись. Ищут тебя. Человек двадцать. Теперь, глядишь, отобьемся от дикарей. Ведь правда, дядя Тэрл?

— А Мадлох вернулся?

Вместо радости Таффи уловил в вопросе волнение и посерьезнел:

— Нет пока.

— Хорошо, ступай заберись куда-нибудь повыше и продолжай следить за лесом. Что бы ни происходило, не спускайся и не попадайся мергам на глаза. Час от часу не легче, — буркнул он, когда Таффи простыл и след.

— Думаешь, это по твою душу? — спросил Фейли.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что Мадлох мог за это время добраться до Артаима, а тот — предупредить Ракли? Мадлох — еще куда ни шло, Артаим — кто знает, но чтобы мерги проявили подобную прыть, нет, извини, никогда не поверю.

— Что будем делать? Мы ведь с Харлином тоже, если помнить, в бегах.

— Да, тебе, пожалуй, лучше оставаться здесь.

— А ты куда?!

Но Тэрл уже встал из-за стола и кивнул Нэлсу:

— Пойдешь со мной. Гилтан, ты ступай к Харлину и постарайся незаметно перевести его сюда. Элета, у тебя есть подпол?

— Да, вон там, за сундуком, — засуетилась целительница.

— Хорошо. Спусти туда покамест Гури с Фейли. Будешь следить за улицей. Как появится Харлин, его туда же. Поймешь, что все в порядке, когда увидишь меня в следующий раз. Если не увидишь, значит, плохи мои дела. Струн, ты остаешься за старшего.

— Хорошо, вита Тэрл.

— Ничего хорошего. И выбрось из головы все то, о чем до сих пор думал. Не твое это дело, поверь.

Отдав эти быстрые распоряжения и оставив своего помощника в немом недоумении, Тэрл здоровой рукой проверил, на месте ли дубинка, и поспешил следом за близнецами.

Дождь, как назло, перестал. Тяжелые грозовые тучи уплывали восвояси, расчищая место голубым прорехам в пушистой белизне.

— Похоже, скоро ждать новых гостей, — хмыкнул Тэрл.

Нэлс понял его и невесело промолчал. Гилтан похлопал на прощание брата по плечу и свернул к избе, в которой прятался Харлин. Дальше они двигались вдвоем. В самом деле на площадке между теремом и вишней с притихшей под ее сенью беорой они издали заметили с полдюжины всадников и еще несколько свободно пасущихся лошадей. Их седоки были здесь же, у входа в терем, неповоротливые, с ног до головы закованные в латы. Вооруженные кто копьями, кто мечами, они в нерешительности переминались с ноги на ногу, словно ждали кого-то.