Рэвилт - Память Сказания Новеллы

Ноябрь 2011

Я помню…

… я помню тот день, когда Земля вздохнула полной грудью.

Когда Вселенная была во мне, а я был во Вселенной.

Я помню…

… я помню тот день, когда человек совершил первый шаг.

Когда было всё, но от всего отказавшись, он возжелал большего.

Я помню…

… я помню и то, что брат восстал против брата.

И кровь во грехе окрашивала путь.

Я помню…

… я помню собратьев, убивавших друг друга.

Попиравших честь, во благо неизвестности.

Я помню…

… как навскрик рыдали матеря, невестки, жены.

Проклиная достижения рода человеческого, не способного вернуть утрату.

Я помню…

… как глумилась, издевалась ребятня над бездомным.

Не ведая, что творят, ибо души их запачкали лжеучения.

Я помню…

… помню, как хоронили детей! И как осквернялись могилы.

Утверждая, что всё хорошо, что всё так и должно быть.

Прокаженных, несчастных и сломленных,- помню!

Как и тех, кто здравствовал за счёт их труда.

Улыбки, настоящие, истинные улыбки и смех, столь редкие, столь не поддельные,- помню!

Как хочется увидеть, как хочется услышать, хоть что-то из того что помню.

Я помню…

… я помню, о слёзах Небес, окропляющих пустошь.

Никто их не принял, ибо живые смотрели под ноги.

Об алчности, пошлости,- помню.

Изъедено и исковеркано нутро моё.

О голосе сердца, души,- не забыть мне во век, они не услышаны многими,- помню.

Как и то, что многие даже услышав их, отвергнут в туже минуту.

Я помню…

… о круговороте, сплетениях,- помню…

Ибо я Вселенная, а Вселенная это я.

Но я…

… я ничего не знаю о себе…

Не знаю…

но…

помню…

Ноябрь 2011

Жил-был Дворник…

И не было у него ни семьи, ни друзей, даже имени не было. Все так и кликали его,- Дворник. Огладит порою седовато-каштановую бородку, да улыбнётся в ответ на насмешки, не тая ни злобы, ни обиды. Не серчал мужичёк за это прозвище, делал своё дело, и видит Бог,- хорошо делал! Городок-то в котором проживал Дворник был совсем крохотный, и не сыскать других таких работников на сто вёрст во круг.

- Эй Дворник!- тяжко кликнул мужичка мэр городка, расположившись на скамье,- И как тебе терпится в такую погоду?

Мэр, (Уважаемый человек, знаете ли!), дышал так, словно пробежал не одну стометровку, и вот сейчас пытался отдышаться, с трудом расстегнув ворот дорогущей тёмной рубахи. Необъятное пузо мэра походило на пивную бочку, колыхающеюся в просторах океана, а чёрные глазки с легкостью сошли бы за поросячьи. Мэр вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.

- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая мэра в полное недоумение.

Погода и в правду была жаркой и душной…

Дворник с минуту наслаждался солнечными лучами, а после, поправив белых фартук, поверх клетчатой потрёпанной рубахи и брюк, продолжил своё дело.

Дни шли, роботы не отбавлялось…

- Эй Дворник!- прошмыгал носом лекарь, озябши присев на скамью,- И как тебе терпится в такую погоду?

Лекарь, (Уважаемый человек, знаете ли!), дрожал будто лист на ветру, охваченный ознобом, пытался согреться вжимаясь в тёмно-коричневый редингот. Сам худой словно щепка, да высок словно столб, нос клювом, с надвинутым на него цилиндром, а глаза зоркие,- хищная птица, однако. Лекарь, вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.

- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая лекаря в полное недоумение.

Погода и в правду была пасмурной и хмурой…

Дворник с минуту наслаждался слепым дождиком, а после, накинув капюшон серого потрёпанного плаща, продолжил своё дело.

Дни шли, роботы не отбавлялось…

- Эй Дворник!- охрипшим голосом протянул проповедник, скрючившись на скамье,- И как тебе терпится в такую погоду?

Проповедник, (Уважаемый человек, знаете ли!), укутался в коричнево-чёрную роверанду, вжав лысую седую голову в плечи, являясь нечто средним между мэром и лекарем. По морщинистому лицу бегал холодок, губы слегка посинели, а голубые глаза уподобились стекляшкам. Проповедник вглядывался в добродушное лицо мужичка, пытаясь уловить хоть какие-то оскорбительные мысли в свой адрес.

- Терпится,- спокойно ответил Дворник, в его каштановых глазах мелькнула некая тень таинственности, повергшая проповедника в полное недоумение.

Погода и в правду была студёной…

Дворник с минуту наслаждался не спеша подающим снегом, а после, поправив ушанку, да потрёпанный тулуп, продолжил своё дело.

Дни шли, роботы не отбавлялось…

Но не кому было наслаждаться пением птиц,- умер Дворник…

И крохотный городок, увязал в грязи, ибо не кому было взять в руки метлу да лопату,- зазорное дело, знаете ли!

Но когда ветер, странный ветер, не похожий на всё остальные ветра играет с листьями, говорят,- то душа Дворника…

Ноябрь 2011

Редингот,-некое подобие камзола.

Роверанда,- некое подобие рясы.

Рассвет лишь только первыми лучами,

Огладит тишь ветвистой кущи,

Как в тот же миг пестреют Небесами,

Все дивы, что пейзажу сущи.

Мир старо-древний, возраста не зная,

Укрытый лёгкой пеленой,

Во Древах, да во вымысле взрастая,

В листве,- багровой сединой.

Безмолвие дыханье обретало,

Переполняя скрытый мир,

Строка ещё о многом не сказала,

Предав воображенью Лир.

Закат лишь только первыми лучами,

Огладит тишь ветвистой кущи…

Вканун Рождества, в далёкой, и для многих не существующей деревеньке, произошли не обычные, странные, и весьма таинственные события. Конечно, если можно назвать событием то, что память обрела дыхание…

Сама деревня представляла собой пару улиц, пересекающих друг друга в центре, окружённых высокими лесами…

Как только не называли этот лес: и заворожённым, и заколдованным, и даже проклятым, а всё из-за листьев красного, но не слишком яркого или тёмного, цвета, в гармонии с которым на листьях, вырисовывались седые узоры и окантовки, подчас причудливые, а иной раз совсем простенькие.