Рэвилт - Память Сказания Новеллы

Оглавление

Полуденное Солнце

Миг, когда сражались бессмертные

Золотая монета

Имена что на Тисовом Древе

В преддверьях Рождества

Дядюшка Причуд

Шахматный бред

Я помню

Дворник

Адэлия

Полуденное солнце искрилось на бескрайне-зелёном лугу, застенчиво роняя искорки на бесчисленных цветах самых разнообразных оттенков. Где-то в дали луг упирался в подножие гор, что напоминали о себе мягкой прохладой, даже не смотря на столь жаркое время.

Лёгкий порыв ветра промчался по макушкам трав и цветов, огибая юношу стоявшего посреди луга. Выгнувшись дугой, ветер ушёл в сторону, оставляя за собой примятую полосу растений, словно не желая сталкиваться с одиноко стоявшим человеком.

Юноша улыбнулся… Снежные вершины гор ответили ему переливом солнечных лучей, жадно играющий на прохладных вершинах. Если в его сердце и была тревога, то на её место пришла уверенность,- он качнул головой, словно принял решение, словно видел скрытое от глаз человека.

Юноша закрыл глаза… Теперь ветер, без стеснения, награждал его своим вниманием,- будто само Небо одарило дыханием. Его каштановые волосы растрепались в такт шелесту плащёво-бежевой одежды, что была чуть большего размера, чем нужно.

Юноша глубоко вдохнул… Прохлада гор окутала его изнутри, оставляя чувство мощи и силы, в том их смысле, что он ощутил себя способным защитить, защитить её… Уверенность отразилась на его лице потуплённым взором, растворившемся в зелени трав перед собой.

- Не подходи,- донёс ветер голос девушки,- Не подходи, Бэнэт…

Юноша насупил губы, приподняв глаза и чуть качнув головой,- от этого его брови слегка выгнулись, а каштановые волосы ещё больше взъерошились ветром. Не ожидаемые слова вызвали секундное замешательство, но их истинное значение,- предало твёрдость сделанному выбору.

- Бэнэт…- ещё более встревожено доносился всё тот же голос…

Он молчал… Лёгким и почти не заметным движением глаз, юноша осмотрелся,- никого, лишь переливистый луг скользил вокруг него.

- Бэнэт…- нотки умоляющего отчаянья коснулись его ушей,- Уходи, уходи… уходи…

Закрыв глаза, Бэнэт прогнал последнюю тревогу, и наконец, решился… он вздохнул полной грудью, медленно и так глубоко, как только мог.

Со стороны могло показаться, что воздух вздрогнул и перелился туманной дымкой, уподобившись миражу, а после…

Словно стягивали невидимое покрывало, окутавшее луг, горы, небо… Покрывало сморщилось, оставляя что-то вроде серых складок, на всём к чему прикасался взор молодого человека. Кем бы ни был Бэнэт,- он вдыхал невидимый покров, обнажая истинный облик долины.

Юноша застыл, его глаза были закрыты, а в уши шептала сама тишина…

- Дурак!- где-то совсем рядом, вздрогнул голос девушки,- Какой же ты дурак…

Выдохнув тяжёлое волнение,- Бэнэт одарил долину своим взором…

Всё изменилось…

Свежесть гор, зелень трав, чистота и спокойствие,- от всего этого не осталось и следа.

На горизонте резвился закат, неуклюже отгоняя приближающиеся тени, что танцевали вокруг девушки, прикованной к высохшему дубу, метрах в пятнадцати от юноши. Тени принимали очертания то рук, то головы, то силуэта существа, явно принадлежащего не к миру живых. Силуэт огибал девушку с разных сторон всячески пытаясь ухватить её за горло, руку или же за прядь длинных тёмных волос, но пока безрезультатно, ибо тусклое солнце ещё не скрылось из виду,- обращая очертание силуэта в чёрный дым, не способного ухватиться за что-либо.

Зажмурившись, девушка сжимала плечи, скрытые под узорчато-цветочным платьем, её сердечко колотилось так быстро, что могло остановиться в любую минуту, а безудержные слёзы падали к её ногам, почти касающихся бледно-ржавого луга, утратившего свою привлекательность.

Закат молчаливо вспыхнул последним сиянием… Тени слились воедино… Ночь распространилась над долиной…

Трёх метровая тень, чьё старческое лицо избороздили глубокие морщины, склонилась над девушкой. Бледно-седые волосы старика свисали до самого пояса и терялись где-то в чёрном одеянии. Лишь та прядь волос, что касалась плеч, дрожала при не затейливом ветерке, скользящего мимо присутствующих этой ночью в давно позабытой долине,- наречённой «Оплотом хвори», наречённой так давно, что врятли найдётся тот, кто скажет, за что и почему.

- Милена,- прохрипел голос тениподобного старца, готового вот-вот сомкнуть свои когти на горле девушки,- Почему, Милена? Почему ты отвергла меня?

Девушка испуганно смотрела в бездонно-тёмные глаза тени, её трясло, а сердце сжалось от прикосновения руки, что ощутило горло.- Шамус,- дерзко задрожал голос девушки, пытающейся вымолвить нужные слова,- Ты, ты не тот, кто заставляет петь моё сердце. Ты… ты… - она стиснула зубы, хватка на горле усилилась, ещё несколько слезинок пали к её ногам.

- Я уничтожу…- раздраженно прохрипел старец, не понимая ни слова из всего, что сказала Милена,- Уничтожу его…- старик обернулся, пожирая глазами юношу,- А после заберу твоё сердце Милена, заберу силой.

Бэнэт сделал шаг…

Девушка вздрогнула и застыла, она хотела прокричать «Уходи», но силы её покинули, лишь печальные глаза смотрели на юношу, глаза говорящие за неё, говорящие о том, что этот молодой человек самое дорогое, что есть в её жизни. Да, он был самым дорогим, он, а не этот старик, продавший свою душу невесть кому. Ибо Шамус, не выдержав отказа от той, что ему обещали приёмные родители Милены, в уплату долгов,- повесился на этом самом дубе, тогда ещё цветущего и радующего взор. Могучие дерево, приняв висельника,- зачахло, и из его недр вырвался старик в том виде, в котором ныне он и пребывает, а на третью ночь самоубийства Шамус похитил деву, запечатав её на дубе с помощью ветвей дерева. И вот сейчас единственная преграда разделяющая его и её, это худощавый мальчишка, сопляк без роду и племени,- Бэнэт.

- Хэээ…- старик усмехнулся, прищурив глаза, его левая рука освободила горло девушки,- он приготовился к атаке.

Порыв ветра, скользнувшего мимо,- возвестил о начале…

Крутанувшись на триста шестьдесят градусов и сделав несколько выпадов,- старик выпустил из своих когтей бардовые дуги, что подхваченные ветром со свистом рассекали воздух,- устремившись на юношу.