Райчел Мид - Терновая королева

— Боже… нет… — простонал Феликс.

Тим воздел руки, чтобы унять жидкие аплодисменты.

— Спасибо, друзья, — сказал он глубоким монотонным голосом. — Великий дух приветствует вас в священном кругу сегодня вечером.

— Елки-палки! — прошипел Дэн. — Еще немного, и я выброшу его вон!

— Умоляю, — шепнула я, — только не сегодня…

— Для начала, — вещал Тим, — я прочту вещь, которую написал, сидя под открытым небом и размышляя о том, что крылья бабочки бьются так же, как наши сердца в этом изменчивом мире.

И начал декламировать, размахивая руками:

Сестрица Бабочка на ветру!

Желты твои крылья!

Дай взлететь с тобой к синему небу!

Наши души парят в белых облаках,

Пока мы смотрим на тех, кто мечтает взлететь,

Но слишком боится.

Им суждено быть прикованными к земле,

Как бурый Братец Жук.

— Думаю, Дэну стоит помочь.

Кийо не надо было перекрикивать аплодисменты.

— Серьезно? — восторженно спросил Дэн.

— Нет! — в один голос воскликнули мы с Барбарой.

Потом Тим читал балладу об Ониате, юной деве неземной красоты, которая спускалась с небес и вынуждала мужчин повсюду драться за нее. Сюжет был интересный, но хромой на обе ноги слог и полчища чудовищных метафор все испортили.

— Это настоящая легенда, — бросила я вызов спутникам. — Слышала ее раньше.

— Да, только не в племени лакота, — фыркнул Феликс. — Кажется, у ирокезов…

— Если честно, — Дэн открыто изнывал от скуки, — это неважно. У всех племен есть истории про женщин неземной красоты.

Кийо тронул меня за руку и промурлыкал:

— А у меня есть своя собственная…

— Ушлый ты лис, — парировала я.

В конце вечера Тим продавал свои самиздатовские книженции. Не пойму как, но ему всегда удавалось реализовать охапку. И женщины… Вокруг нашего «индейца» уже крутились несколько барышень. Дэн поглядел на девушек и выдал «пёрл»: надоело работать сисадмином, хочу, говорит, заняться халтурой, как Тим. Мы заржали громче табуна коней.

— Судя по всему, — сказала я Кийо, глядя на Тимоти Огненного Скакуна и его обожательниц, — Тим сегодня ночевать не придет…

— Ты это к чему клонишь?..

— К сауне…

Все равно никто больше туда не влезет. Сауна у меня маленькая, а ограниченное пространство сближает людей. В прямом смысле. Мы с Кийо не возражаем.

Одежду сбросили в прихожей. Кийо притянул меня к себе. Его руки гладили мою талию, а губы ласкали шею…

— Требую компенсации за скучный вечер, — рыкнул лис мне на ухо.

— Все, что захочешь… Это была просто прелюдия… Помнишь, как Братец Дятел в стихах Тима вонзает клюв в дерево?

Кийо оборвал поток острот поцелуем. Губы его были горячими и твердыми, наши языки сплелись, как змеи… Не отрываясь друг от друга, мы умудрились открыть дверь в сауну и окунулись в горячий пар. Обожаю, когда зной и влажность охватывают мое тело…

А еще волосы Кийо от влаги загибаются в прелестные кудряшки.

Продолжая целовать, кицунэ прижал меня к деревянной стене, опустив руки мне на бедра. От жары наши тела стали влажными и скользкими. Я запустила пальцы в волосы Кийо, потом погладила его плечи и грудь, задержала руки у сосков, обводя их по кругу, постепенно нажимая сильнее и чуть-чуть пощипывая…

Кийо негромко и слегка удивленно застонал, продолжая целовать мне шею. Я выгнулась, отдавшись на волю чувств. Жадный рот Кийо словно пытался выпить меня всю… Легкие покусывания — будто электричество по венам… Наутро после бурной ночи я частенько обнаруживала засосы и чувствовала себя шестнадцатилетней дурочкой, но оно того стоило…

Губы Кийо скользнули с шеи на плечо, а руки проплыли от моих бедер к грудям в океане пота. Он начал сжимать и потирать их… Пальцы любимого порхали взад-вперед по влажной коже, периодически замирая, чтобы потереть соски… Меня окатывали волны желания. Терпение скоро иссякло, и я протянула руку туда, где чувствовалась его возбужденная плоть, и уже собиралась направить его в себя, но…

Кийо внезапно развернул меня. Я уперлась в стену руками. Сильные пальцы начали потирать спину, разминать уставшие мышцы и связки. Я охнула — и утонула в бездне удовольствия. Совсем скоро руки Кийо опять легли мне на бедра, слегка приподнимая, и я выгнулась, подчиняясь. Кийо прижался ко мне — и вошел. Я истекала влагой не только снаружи, но и изнутри… Вскрикнула, чувствуя, как он заполняет меня, вонзаясь сильнее и сильнее с каждым толчком. Прижалась щекой к стене сауны и открылась любимому до самых глубин.

Кийо ласкал мои груди, продолжая двигаться, и я тонула в огненных волнах наслаждения. Все тело и каждая его клеточка отданы во власть любви и страсти… Напор стал неистовым… Кийо крепче стиснул мои груди… Тела пылали изнутри и снаружи… Я качалась в море страсти на волнах наслаждения, пока цунами оргазма не накрыло с головой. Ноги ослабели, и я едва не упала… Плоть горела… Кийо все еще вонзался в меня, и чувствовать это было почти невыносимо. Казалось, я не в силах продолжать… Но на горизонте появилась еще одна волна наслаждения… и я снова достигла кульминации.

Руки Кийо вернулись мне на бедра, придавая ему устойчивость и помогая проникать сильнее и глубже. Я напрягла все силы, чтобы не распластаться по стенке. Оборотень напрягся, я поняла, что он вот-вот закончит. Гортанный первобытный вскрик — и его толчки стали медленнее, глубже… Кийо достиг кульминации — и взорвался внутри меня… Потом прижался лицом к моему плечу, постепенно замирая, насытившись…

Когда все закончилось, он положил руки мне на плечи, развернул и притянул к себе. Мы обнялись и, задыхаясь, прислонились к стене. Кийо нежно поцеловал меня в щеку. Я улыбнулась, прижалась к нему потеснее, утопая в аромате его покрытой испариной кожи.

— Ну как, стоил этого вечер поэзии?

Да, — ответил он, — еще бы…

На следующее утро я проснулась от назойливого треньканья телефона. Пришлось перелезть через крепко спящего лиса, чтобы дотянуться до трубки. Звонил Роланд.

— Привет, Эжени. Есть новости. Перекресток выходит к городу Йеллоу-Ривер в Техасе.

— Техас, значит? Интересно…

— Ага. Там живут два шамана.

— Два?

Нас вообще-то очень и очень мало. Так мало, что один человек на штат (если не считать команды «папа — дочка» вроде нас с Роландом) — уже большая редкость.

— Похоже, это здоровые врата. Чтобы пройти через такие, не требуется ни особой магии, ни стараний, так что за ним глаз да глаз нужен.

Любопытно. К счастью, не всякий перекресток пропустит любого человека или джентри. В определен дни, вроде Бельтайнаили Самхейна [6] Бельтайн — кельтский праздник начала лета, традиционно отмечается 1 мая. Самхейн — кельтский праздник окончания лета, сбора урожая, отмечается 31 октября — 1 ноября. (Прим. ред.) , ткань междумирья истончается, делая переходы проще. Тогда у нас с Роландом полно работы. Врата, которые несложно использовать весь год, еще опаснее.