Роберт Сильверберг - Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

— Странно, я никогда не замечал недоброжелательства людей, — заметил чаурог.

— В самом деле? Может быть, просто не обращал внимания? Предрассудков на Маджипуре хватает.

— Мне не совсем понятно. Разумеется, я никогда не бывал в Нарабале и, возможно, у вас иначе. Вот на севере, я убежден, затруднений нет. Ты была на севере?

— Нет.

— Жители Пидрайда встретили нас очень радушно.

— Правда? Я слышала, будто чауроги построили себе город где-то к востоку от Пидрайда, у Большого Раскола. Если в Пидрайде у вас все так хорошо, зачем куда-то переселяться?

— Вместе с нами людям не очень-то удобно, — спокойно заметил Висмаан. — Ритм нашей жизни сильно отличается от вашего. Привычка спать, например. Да и самим нам трудно в городе, который засыпает на восемь часов каждую ночь, когда мы сами бодрствуем. Есть и другие различия. Вот мы и создали Дэлорн. Я надеюсь, что ты когда-нибудь увидишь его. Он изумительно красив, отстроен целиком из белого камня, сияющего внутренним светом. Мы очень гордимся им.

— Почему же тогда тебе там не понравилось?

— Мясо не сгорит? — напомнил чаурог.

Она покраснела и выскочила наружу, едва успела сорвать обед с вертела. Чуть нахмурясь, нарезала мясо и подала вместе с токкой и фляжкой вина, которое принесла днем из Нарабала. Неуклюже приподнявшись, Висмаан принялся за еду.

Немного погодя он сказал:

— Я прожил в Дэлорне несколько лет. Но там очень засушливая местность, а я жил на нашей планете в теплом и сыром краю, таком, как Нарабал. Вот я и хотел найти плодородную землю Мои далекие предки были земледельцами, и я подумывал вернуться к их занятию, а когда услышал, что в тропиках Маджипуры много свободной земли и можно снимать урожай шесть раз в год, то отправился сюда.

— Один?

— Да, один. У меня никого нет, но я собираюсь жениться, как только поселюсь здесь.

— И будешь продавать выращенный урожай в Нарабале?

— Да. В моем родном мире едва ли найдется какая-нибудь невозделанная земля, но и то ее еле-еле хватает, чтобы прокормить нас. Большую часть продуктов питания мы ввозим. Поэтому Маджипура так сильно влекла нас к себе. Это гигантская планета с малочисленным населением, большей частью дикая, ждущая развития. Я счастлив здесь. И думаю, ты неправа насчет своих соседей-горожан: вы, маджипурцы, сердечный и приветливый народ, учтивый, законопослушный и опрятный.

— Даже так? Хмм… Стоит кому-нибудь пронюхать, что я живу с чаурогом, все будут шокированы.

— Шокированы? Почему?

— Потому что ты чужак. Потому что ты рептилия..

Висмаан издал странный фыркающий звук. Смеялся?

— Мы не рептилии. Мы теплокровные и так же, как и вы, растим детей.

— Ну, как рептилии.

— Внешне, пожалуй. Но я настаиваю, что близок к млекопитающим.

— Близок?

— Различие только в том, что мы откладываем яйца. Но ведь есть и млекопитающие, поступающие так же. Вы ошибаетесь, считая…

— Пустое! Люди воспринимают вас как рептилий, а человек издревле не терпел змей. Боюсь, из-за этого всегда будут недоразумения между нами и вами. Так идет еще с давних времен на Старой Земле. Кроме того… — Она спохватилась, чуть было не ляпнула о запахе. — Кроме того, — повторила неуклюже, — вы немного пугаете.

— Неужели больше, чем огромные лохматые скандары? Или су-сухарисы с двумя головами? — Висмаан повернулся к Тесме, уставился глазами без век. — Я думал, ты скажешь, что тебе самой неудобно с чаурогом, Тесме.

— Нет.

— Предубеждений, о которых ты говоришь, я никогда не замечал. И вообще, впервые слышу о них. Мне лучше уйти, потому что я тебя расстраиваю.

— Нет-нет, ты неправильно меня понял. Я хочу, чтобы ты остался здесь. Хочу помочь тебе. Совершенно не боюсь тебя, ни к чему в тебе не отношусь с предубеждением. Я только пытаюсь объяснить, что почувствуют люди в Нарабале, то есть я предполагаю, что они могут почувствовать, и… — Она сделала долгий глоток из фляжки. — Я не знаю, как нам справиться со всем этим. Извини. Лучше поболтаем о чем-нибудь другом.

— Конечно.

Но она заподозрила, что обидела его или, по меньшей мере, огорчила. Несмотря на холодную отчужденность иномирянина, он, казалось, был очень проницателен, и может быть, прав, может быть, наружу прорвалось ее собственное предубеждение, ее собственные предрассудки. Вполне понятно, подумала она, что, запутавшись в отношениях с людьми, я не способна больше заботиться о ком-либо, о человеке или о чужаке, и потому многочисленными мелочами демонстрирую Висмаану, что мое гостеприимство — просто прихоть, неестественная и почти вынужденная, таящая в себе недовольство его присутствием. Но так ли это? Тесме все меньше понимала себя, словно быстро взрослела. И тем не менее, правдой было то, что она не хотела, чтобы он чувствовал, себя незваным гостем. И решила в будущем показать, что заботится о нем искренне.

Этой ночью она спала лучше, чем предыдущей, хотя непривычно валяться в куче листьев пузырчатого кустарника на полу, в присутствии постороннего, и она часто просыпалась, всматривалась сквозь темноту в сторону чаурога, и каждый раз видела его, занятого развлекательными кубиками. Он ее не замечал. Тесме пыталась представить, каково это — спать раз в три месяца, а оставшееся время бодрствовать. Подумала: это самое чуждое в нем. И еще лежать часами, не в состоянии ни встать, ни уснуть, чтобы забыться от боли, и заниматься чем угодно, лишь бы отвлечься, лишь бы убить время — что может быть мучительней? Тем не менее, его настроение не менялось, спокойное, мирное, бесстрастное. Неужели таковы все чауроги? Неужели они никогда не пьянеют, не ссорятся, не бранятся на улицах, не ругаются с женами? Но ведь они не люди, напомнила она себе.

Утром Тесме мыла чаурога до тех пор, пока его чешуя не заблестела, затем поменяла постель. Накормив его, она провела день как обычно. Но, блуждая в джунглях, чувствовала себя виноватой за то, что пока она бродит по лесу, Висмаан лежит неподвижно в хижине и гадает, когда она вернется и расскажет что-нибудь или просто втянет в разговор и развеет скуку. Но в то же время понимала, что если будет непрерывно торчать у его постели, то они быстро исчерпают все темы и начнут действовать друг другу на нервы. Пока же у него есть с десяток развлекательных кубиков, которые помогут отвлечься. И, возможно, он предпочитает большую часть времени проводить в одиночестве. И уж во всяком случае одиночество нужно ей самой, теперь даже больше, раз она делит хижину с чужаком, и потому этим утром Тесме отправилась на длительную прогулку, собирая заодно для обеда ягоды и коренья. К полудню пошел дождь, и она присела под деревом врамма, чьи широкие листья хорошо укрывали от струй. Прикрыла глаза и постаралась ни о чем не думать: ни о страхах, ни о хлопотах, ни о воспоминаниях, ни о чауроге, ни о семье, ни о бывших любовниках, ни о своей невезучести, ни об одиночестве. Мир и покой воцарились наконец в ее душе.