Роберт Сильверберг - Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

Ариока нашли в четыре утра. Он был на Арене — ты помнишь, что это идиотское пустое место было создано по одному из безумных указов Понтифика Дизимэйла. Ариок сидел на корточках у дальней стороны, играл на зутибаре и пел песенки аудитории из пяти-шести оборванных мальчишек. Мы доставили его домой. Через несколько недель он снова удрал и ухитрился добраться до Двора Колонн. Гиделон много говорил с ним; Ариок настойчиво утверждал, что монарху важно побродить среди народа, послушать его горести, и ссылался на прецеденты в далеком прошлом Старой Земли. Гиделон принялся втихомолку расставлять охрану в его покоях — предположительно от наемных убийц; но кому нужно убийство Понтифика? Стража не давала — не физически, нет — Ариоку убегать, но хотя Понтифик и странный человек, он отнюдь не дурак, и вопреки охране, раза два-три ускользал в последующие два месяца. Положение становилось критическим: а если он вдруг исчезнет на неделю или вообще покинет Лабиринт и отправится погулять в пустыню?

«Раз мы не в силах воспрепятствовать его скитаниям по Лабиринту, — почему бы не организовать напарника, который сопровождал бы Понтифика и заодно присматривал, чтоб с ним ничего не случилось?»— сказал я как-то Гиделону.

«Отличная мысль, — кивнул герцог. — Вот тебя-то я и определю на этот пост. Ты достаточно молод и проворен, чтобы помочь ему выпутаться из затруднительных положений».

Это было шесть недель назад, Силимэр. Помнишь, конечно, как раз тогда я перестал проводить с тобой ночи, оправдываясь обязанностями при дворе, и началось наше отчуждение. Я не мог рассказать, какого рода обязанности приходится выполнять по ночам, и лишь надеялся, что не заподозришь меня в желании сменить любовницу. Теперь можно открыть, что был вынужден поселиться в комнате поближе к спальне Понтифика и ухаживать за ним каждую ночь. Спать приходилось урывками, днем, и благодаря то одной, то другой хитрости я стал товарищем Ариока в его ночных прогулках.

Дело оказалось трудным. По-настоящему я был телохранителем Понтифика, и оба мы знали это, но, разумеется, я постарался, чтоб служба не слишком бросалась в глаза. Как бы там ни было, я оберегал его от грубиянов и рискованных экскурсий. Нам встречались плуты, забияки, просто горячие головы. Никто не стал бы вредить Понтифику, но сам он вполне способен встревать между выясняющей отношения парочкой. В редкие минуты отдыха я искал помощи Властительницы Острова — да покоится она на груди Дивине! — и она пришла ко мне в благословенных посланиях и предрекла, что я должен стать другом Понтифика, раз не желаю быть его тюремщиком. Какое все-таки счастье, что мы можем получать материнские советы в наших снах! Следуя им, осмелился положить начало и вовлек Ариока в несколько приключений. «Давайте прогуляемся нынче ночью», — частенько говорил я теперь. Это была моя идея — побывать на жилах уровнях Лабиринта в местах, где и ночью не прекращалось бражничанье и веселье. Загримированными, конечно, и в масках, где обитали опасные азартные игроки — меня там знали и я не представлял для них никакой угрозы. И опять же, в одну отчаянную ночь по-настоящему охранял его за стенами Лабиринта. Я понимал, чего он желает больше всего, но боится даже заикнуться, и тогда предложил сам, как тайный подарок, и мы воспользовались личными проходами Венценосца наверх в Месяц Вод.

Мы стояли так близко к Клайгу, что чувствовали прохладный воздух, нагоняемый ветром с Замка Горы, и смотрели вверх на пылающие звезды.

«Я не был здесь шесть лет», — сказал Понтифик.

Он дрожал, и я подумал, что он плачет под маской. И я, который никогда не смотрел на звезды слишком долго, тоже был недалек от этого. Понтифик указал на одну звезду и объяснил, что с нее пришел в наш мир народ чаурогов, затем на звезду хьертов, а потом на пустяковое пятнышко света, которое, оказывается, ничто иное, как солнце Старой Земли. Я усомнился — все-таки недаром же ходил в школу, — но он так радовался, что не посмел ему противоречить. И вот Понтифик повернулся ко мне, сжал мою руку и сказал взволнованным низким голосом:

«Калинтайн, я олицетворяю высшую власть в нашем колоссальном мире, и в то же время я — ничто, раб, узник. Я отдал бы все, лишь бы освободиться, бежать из этого подземного Лабиринта и провести оставшиеся годы под звездами».

«Почему вы тогда не отречетесь?»— спросил я, поражаясь собственной наглости.

Он усмехнулся:

«Это было бы трусостью. Я избран Дивине, как я могу отвергнуть ношу?»— Он помолчал. — «До конца дней я назначен судьбой быть властью Маджипуры. Но ведь должен же найтись какой-нибудь честный путь освободиться от этого подземного заточения!»

И я увидел, что Понтифик не безумец, не капризник, а просто одинок среди этой ночи, гор, лун, деревьев и рек — всего мира, который его насильно заставили покинуть, дабы он нес на своих плечах всю тяжесть правления планетой.

Две недели спустя пришла весть о постигшей Властительницу Острова, мать Венценосца Стрэйна, болезни, о том, что она вряд ли поправится. Необычный кризис вызвали колоссальные трудности, ведь по своему положению Властительница равна Венценосцу и Понтифику, и заменить ее — едва ли дело обычное. Сам Властитель Стрэйн, говорили, покинул Замок Горы, чтобы посоветоваться с Понтификом перед поездкой на Остров к матери, но он мог и не поспеть туда. Между тем герцог Гиделон, как первый глас Понтифика и начальник стражи двора, начал составлять список кандидаток на место Властительницы, который затем нужно было сравнить с таким же списком Властителя Стрэйна и посмотреть, нет ли в них совпадающего имени. Совет Понтифика Ариока был необходим всем, и мы считали, что ему, в его нынешней неудовлетворенности, будет полезно поглубже вовлечься в дела государства. Умирающая в определенном смысле считалась его женой — по формальностям нашего права наследования он усыновил Властителя Стрэйна, когда того избрали Венценосцем; конечно, у Властительницы был настоящий муж где-то в Замке Горы, но ты же понимаешь, что такое обычай? Гиделон сообщил Понтифику о нависшей над Властительницей угрозе, и началось окружное совещание правительства. Я на нем не присутствовал — у меня еще нет пока такого положения при дворе.

Полагая, что тяжелое положение Властительницы заставит Понтифика по меньшей мере до другого времени отвлечься от своих прогулок, мы неосознанно ослабили нашу бдительность. И в ту самую ночь, когда весть о кончине Властительницы Острова Снов достигла Лабиринта, Ариок вновь ушел один — впервые с тех пор, как я стал присматривать за ним. Одурачив охрану, одурачив меня, одурачив своих прислужников, он выскользнул в бесконечную путаницу переходов и уровней Лабиринта, и никто не мог найти его. Мы искали всю ночь и весь следующий день. Я был в панике, опасаясь как за него, так и за свою карьеру. С дурными предчувствиями я послал офицеров к каждому из семи Устьев Лабиринта на поиски в пустыне, а сам заглянул во все распутные притоны, куда водил его в свое время. Люди Гиделона перерыли не известные даже мне места, и, невзирая на наши поиски, удавалось держать население в неведении об исчезновении Понтифика.