Роберт Сильверберг - Замок лорда Валентайна. Хроники Маджипуры

— На борту судна находится группа метаморфов. Они могут рассказать о нас в Илиривойне.

— Ну что ж, разумно, — одобрил скандар.

На Слита была страшно смотреть. Он был бледен, губы его дрожали, руки рисовали в воздухе магические знаки, предохраняющие от беды. Валентайн постарался успокоить жонглера:

— Начинается процесс излечения. Работай со снарядами, как для придворных Понтифика.

— Они мои враги! — прохрипел Слит.

— Эти — нет. Они не из твоего сна. Вред тебе принесли другие. И это было так давно!

— Мне трудно находиться с ними на одном корабле!

— Ничего не поделаешь. Да сколько их — всего пятеро. Малая доза — хорошее средство, чтобы привыкнуть.

— Илиривойн…

— Нам его не избежать. Ты обещал мне, Слит.

Слит умоляюще смотрел на него.

— Да, милорд, — в конце концов прошептал он.

Они подыскали безлюдное место палубой ниже и поработали с булавами. Роли их поначалу переменились — Валентайн жонглировал безупречно, а Слит — как новичок, то и дело роняя снаряды и ушибая пальцы. Но через несколько минут его мастерство взяло верх.

Все булавы были в воздухе; Слит предложил напарнику такой сложный рисунок обмена, что тот не выдержал и попросил пощады; они вернулись к знакомому рисунку.

Ближе к вечеру на верхней палубе пассажирам корабля было дано представление — первое после выступления наших жонглеров перед лесными братьями. Залзан Кавол задал программу, которую они еще не делали. Жонглеры разделились на три тройки: Слит, Карабелла и Валентайн, Залзан Кавол, Тилкар и Гейбор Херн, Хайрод Кавол, Руворн и Ирфон Кавол. Жонглеры показали тройной обмен. Одна группа скандаров работала ножами, другая — горящими факелами, третья — людей — серебряными булавами.

Это было самое трудное из всего, что испытал до сих пор Валентайн. Симметрия работы требовала совершенства. Уронить хоть один снаряд — означало разрушить весь строй жонгляжа. Валентайн был слабым звеном в девятке, но успех ее зависел и от него.

Они не уронили ни одной булавы, и когда жонглеры закончили номер ливнем снарядов, раздались бурные аплодисменты. Кланяясь, дебютант заметил, что семья метаморфов сидит в первом ряду.

Он бросил взгляд на кланяющегося Слита.

Сойдя с подмостков, Слит сказал:

— Я увидел их, когда мы начали, но тут же забыл. Понимаешь, забыл, Валентайн!

Он счастливо рассмеялся.

— И они совсем не похожи на тех страшных созданий, которых я видел во сне!

В эту ночь труппа спала в сыром и переполненном трюме в брюхе корабля. Валентайн был зажат между Шанамиром и Лизамоной. Близкое соседство с женщиной-великаном гарантировало, казалось, что спать ему не придется, потому что ее храп напоминал рычание громадного животного, а каждое ее шевеление грозило раздавить его. Несколько раз Лизамона наваливалась на него и он с трудом высвобождался от ее тяжести. Но скоро она затихла и он уснул.

Во сне он был Коронованным, лордом Валентайном, мужчиной с оливковой кожей и черной бородкой. Он сидел в зале Горного Замка, окруженный всеми атрибутами власти, затем вдруг оказался в южном городе, жарком и душном, где стены домов были увиты гигантскими лианами с ярко-красными цветами. Он знал, что город называется Тил-омон, что он находится в дальнем конце Зимроеля, что приехал сюда на пир в его честь. За столом сидел и еще один высокий гость — Доминин Баржазид, второй сын Короля Снов.

Доминин Баржазид провозглашал тосты в честь Коронованного, выкрикивал здравицы и предсказывал, держа в руке бокал с вином, достойное и славное правление, могущее в будущем встать в один ряд с правлением лорда Стиамота, лорда Престимиона и лорда Конфалума.

Коронованный отвечал на тосты улыбкой и предлагал выпить за хозяина, мэра Тил-омона, и за герцога провинции, за Короля Снов, за Понтифика Тивераса и за Леди Острова, свою мать. Его стакан наполняли и наполняли — красным вином, потом янтарным, снова красным, голубым…

Вот он уже не может пить больше, поднимается, идет в спальню и засыпает там мертвым сном. И тут же появляются люди из окружения Доминина, они заворачивают его в шелковые простыни и уносят куда-то, и он не может оказать сопротивления, потому что руки и ноги ему не повинуются. Потом он видит себя на столе в незнакомой комнате, волосы у него желтые, как солома, кожа белая, а у Доминина, склонившегося над ним, лицо Коронованного.

— Увезите его в какой-нибудь город на дальнем севере, — говорит мнимый лорд Валентайн, — и выпустите там — пусть идет, куда хочет.

Валентайн почувствовал, что задыхается, проснулся и понял, что великанша положила свою могучую руку на его лицо. Он оттолкнул руку, но сон больше не вернулся.

Об этом сне Валентайн не рассказал никому, решив, что пора хранить ночную информацию про себя — ведь иным просто незачем прикасаться к государственным тайнам. Он уже второй раз видел во сне, что его как Коронованного вытеснил Доминин Баржазид, а сон, когда Валентайна споили и украли его личность, видела Карабелла.

Эти сны могли быть и фантазией, но Валентайн думал уже иначе. Слишком крепка была их конструкция, слишком навязчиво повторялась, чтобы быть неправдой.

Итак, Доминин носит его звездную корону — что дальше.

Пидрудский Валентайн пожал бы плечами и сказал, что до этого ему нет никакого дела. Но Валентайн, плывущий сейчас из Кинтора в Вирф, призадумался.

В этом мире всегда существовал некий баланс власти, поддерживаемый в течение тысячелетий, начиная с времен лорда Стиамота, а то и раньше, с каких-нибудь забытых ныне правителей Маджипуры первых столетий после переселения сюда. В этой системе недоступный для всех Понтифик правил посредством сильного и энергичного Коронованного, выбранного им самим, названного Королем Снов, который, выполняя приказы, наказывал нарушителей закона, входя в спящие их мозги, и Леди Острова, несущей всем любовь и мудрость. Эта система распределения сил, доставшаяся им от древних, существовала тысячелетия. При ней Маджипура была счастливой и процветающей планетой, подвластной, конечно, капризам тленной плоти и природным стихиям, но, в основном, свободной от больших конфликтов и следующих за ними не меньших страданий. А что если Баржазид, хоть и человек королевской крови, нарушит, столкнув законного Коронованного, утвержденный Божеством баланс? Какой вред может это принести общественному здоровью, общественному спокойствию?

И что скажут о сверженном Коронованном, который покорился произволу и оставил узурпатора без наказания? Это может быть воспринято как отречение, а было ли хоть раз в истории Маджипуры, что Коронованный отрекся от власти? Не стал ли он, Валентин, таким образом сообщником коварного Доминина Баржазида?