Андрей Кощиенко - Книга первая: Черт-те где.[СИ]

С этими словами, Эри величественно закинул висящий край простыни себе на правое плечо и неспешно повернулся ко мне спиной.

Ой! — сказала я про себя, невольно хватаясь ладонями за щеки и чувствуя, что у меня от удивления открывается рот.

Сзади, у Эри, ничего не было! Простыня была наверчена на нем таким хитрым образом, что спереди она создавала иллюзию какой-то монашеской тоги, а вот сзади… Там, из под завязанного на поясе узла торчала голая, поджарая задница. И все!

Понятно, почему у служанки в коридоре глаза такие были, — подумала я и, увидев, что он направился к двери, крикнула, — стой! Ты куда? И что у тебя за вид?

— Простыни у вас короткие, — с довольной интонацией в голосе сказал Эри.

— А иду я к себе, переваривать нанесенное мне оскорбление….- спустя пару мгновений ответил он и на мой второй вопрос.

— Какое оскорбление? — не поняла я.

— Предложить княжичу тряпье с плеч слуги… это ли не оскорбление? — печально посмотрел он на меня через плечо своими большими глазам.

Он же княжич! Какая же я…!

— Всего доброго! — сказал Эри, и его голая задница исчезла в дверях.

А ужин? — хотела спросить я, но уже было не у кого.

Как все получилось… — подумала я, в растерянности плюхаясь за стол, — как все так…. не так! Я думала, что мы… а он…. Показал мне голый зад и ушел! И про мое платье, мне ничего не сказал…

— Прикажете отнести ему еду? — спросила меня служанка, прислуживающая за столом.

Дарг! — ругнулась я про себя, — весь вечер испорчен! Зачем я тогда одевалась? И вроде как сама виновата…. А может он это специально? Что бы позлить меня? Больно голос у него был довольный… С него станется… Хотя, конечно, зря я, про одежду ему сказала.

— Госпожа…? — напомнила о себе служанка.

— Обойдется! — приняла решение я, — пусть поголодает! Хуже ему не будет. А то у него на зад уже простыни не налезают!

— Госпожа….

— Все! Дай мне спокойно поесть! — рявкнула я, придвигая к себе салатницу.

Внезапно моего слуха коснулась приглушенная стенами печальная гитарная мелодия.

Я замерла, не успев донести кусок до рта, слушая одинокую гитару, которая словно жаловалась миру на свою судьбу. Неожиданно мелодия оборвалась, и стало тихо. Я некоторое время прислушивалась, ожидая продолжения, но напрасно. Гитара молчала.

— Ладно, отнеси ему… — вздохнула я, — возьми на кухне. И… положи побольше! Он, наверное, есть хочет…

На следующий день я встал довольно-таки поздно, часов около десяти. Меня никто не тормошил, никуда не погонял, и я вдоволь повалялся в чистой постели.

Красота! — думал я, блаженно потягиваясь под одеялом, — лошадей нет, комаров нет, камней под ребрами нет! Горелой каши тоже нет! Вот оно, локальное счастье-то!

Мда, насчет каши, — вспомнил я вчерашний день, — честно говоря, думал, что Динка сорвется. Ничего подобного! Мою выходку снесла стоически. Даже ужин прислала. Я, честно говоря, на это не рассчитывал и даже сыграл небольшую композицию на гитаре своего сочинения, под названием — Одинокий Голодный Демон. Но потом вдруг случилось чудо и о, слава богам, дверь открылась и появилась служанка с подносом!

Это даже как-то подозрительно, — закралась мне в голову мысль, — может зубастая хочет меня взять измором? Рассчитывает на то, что к хорошему быстро привыкают, и я тоже привыкну?

Это она зря… — подумал я, прислушиваясь к себе, — я ее никак не простил. И не прощу! Такое не прощают. Хотя в общем — то странно… Вроде бы и зол на нее, а вроде бы и нет… Как-то смотрю на нее без ярости, пока не вспомню, что она мне сделала. Даже, пожалуй, нравится она мне. Бестолочь, правда, но красивая… Подозрительно все это. Никогда я раньше такого двоечувствия за собой не замечал. Словно "Запеченная Аляска". На Земле так называют одно блюдо. Кусок замороженного мяса, быстро жарят на сковородке и получается такая штука — снаружи пожарилась, а внутри мороженное мясо — "Запеченная Аляска". Так и у меня. Внутри гнев, а снаружи отношения похожие на симпатию. Что-то тут не то!

В дверь моей комнаты осторожно постучали.

— Мда…? — откликнулся я.

— Хозяйка дома приглашает вас на завтрак! — сообщили мне молодой женский голос из-за двери.

О как! Хозяйка дома! А ко мне обращение вежливое, но обезличенное…

— Передайте хозяйке, что мне не в чем явится пред ее прекрасные очи! Но если она ничего не имеет против простыни, то я, конечно же, приду! — ответил я, вспоминая свою вчерашнюю шутку. Простыню я прилаживал минут пять. Без зеркала это было чертовски неудобно.

— Ваша одежда выстирана, высушена и поглажена, — сообщили мне из-за двери, — если вы не возражаете, то я вам сейчас ее передам!

Расторпненько тут, однако, — подумал я и скомандовал, — входи!

Дверь открылась и в нее заглянула светловолосая молодая служанка, держа на руках мою аккуратно сложенную одежду.

— Заходи! — еще раз сказал я, — тебя как зовут?

— Лили, — сделала книксен она.

— Красивое имя, — сказал я, — положи там!

Я мотнул головой в сторону стоящего у стены стула.

— Помочь вам одеться? — предложила она.

— Да нет, я, пожалуй сам, — сказал я, опуская ноги с кровати, — ты пока подожди меня за дверью, проводишь, а то я тут впервой.

— Как будет угодно, — снова сделала книксен Лили и вышла за дверь.

Я встал, оделся в принесенную одежду и глянул в зеркало. Из него на меня смотрел загорелый темноволосый парень с благородными чертами лица и большими темными глазами. Бросаясь в глаза, на его шее темнела не широкая, в два пальца полоска ошейника.

Гадость, — сморщил нос я, — прямо в глаза так и лезет! Как бы его прикрыть? Хм… а лицо у меня как-то поинтелегентнее вроде стало, — подумал я, разглядывая себя в зеркале, — или мне это кажется? Вроде нет. Определенно черты лица немного изменились! И чего это вдруг? Как-то странно все…

Ладно, нужно идти. Дина ждет, да и позавтракать не помешает…

Завтракали мы совсем не в том месте, где я демонстрировал свои обнаженные ягодицы. На этот раз это была совсем маленькая полукруглая веранда-балкон, на втором этаже. Посреди нее стоял круглый стол, накрытый белоснежной скатертью, на которой стояли сливники, чайнички, чашечки и тарелочки тонкого розового фарфора. Одно из окон веранды было приоткрыто, и в него струиля свежий, еще утренний воздух, шевеля тонкую тюль, прикрывавшую открытую створку. В окна лился яркий свет, было видно чистое голубое небо и все было ему под стать — чисто, ярко и свежо.

За столом сидела Дина, в уютном на вид домашнем халате, с опушкой по плечам и тоже белом.

— Доброе утро, Эри! — широко улыбнулась мне Дина, — как спалось?

— Замечательно! — улыбнулся я ей во все свои тридцать два зуба я, — с добрым утром!