Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ]

– Третий день на улицу выйти не могу, – всхлипывала знахарка, – соседка за солью заходила, так аж не признала по первости, шарахнулась от меня, будто от морока! В доме даже еды нет. На рынок стыдно показываться, засмеют, да и всех клиентов распугаю. Обращаться потом побояться, если я даже себе самой помочь не могу…

– А ты белену с чем заваривала? Не с ромашкой? – вклинился в поток горестных излияний травник.

– С ней, у меня рецепт еще от бабки остался. А что? Не надо было?

– Надо. Только ромашка не всякая пойдет…

Разговор быстро переполз в разряд профессиональных, и я откровенно заскучала, вылавливая в беседе знакомые слова. По синему небу ветер гнал редкие клочья облаков, откуда-то тянуло резким цветочным запахом, раскидистая яблоня склонилась под тяжестью покрасневших плодов, в тени у ворот, потеряв к гостям всякий интерес, дремал здоровенный хозяйский волкодав, к его боку трогательно притулилась мелкая рыжая собачонка, в доме резко хлопнула дверь…

Дверь?!?

Увлекшись беседой, ни травник, ни знахарка не сообразили, что на меня приглашение войти в дом не распространяется. Высокое крыльцо и ступени отрезали возможность присоединиться к заболтавшейся парочке.

Заскучавший было волкодав оживился, видимо соображая: забыли меня здесь случайно, или оставили ему на обед. Я мрачно покосилась на пса, на всякий случай отступая к стене дома. Зверь тяжело поднялся, вывалил язык и, припадая на передние лапы, начал подкрадываться для более близкого знакомства.

– Грай… – от испуга голос сорвался на комариный писк.

Я, стараясь не делать резких движений, стянула с плеча сумку, в надежде сунуть ее в клыкастую пасть, если пес бросится, и приготовилась подороже продать свою жизнь. Волкодав остановился, припал к самой земле и неожиданно, извернувшись в обманном маневре, подскочил и боднул меня по колену лобастой башкой. Отпрыгнул, завертел хвостом, радостно повизгивая. Я, наугад отмахнулась сумкой. Пес перехватил ее в замахе, выдернул из рук, и довольно замотал головой. Завязки не выдержали и содержимое весело разлетелось по лужайке перед домом. Изрядно пожеванные остатки имущества свалились мне под копыта. Волкодав с лаем запрыгал, предлагая продолжить игру. Не успела я нагнуться и подхватить сумку за длинную ручку, как мохнатый паршивец вцепился в нее с другой стороны. Подскочил на месте, дернул, рванулся в сторону. Я от неожиданности вцепилась в ручку намертво и, спотыкаясь на все четыре копыта разом, заскакала по лужайке вслед за барбосом.

– Грай!!! Гра-а-а-а-ай!!!

Ой, куст, розы колючие! Клумба! Была! Ай! Ой! Еще розы! Кочка! Свий, нога! Правая!

– Гра-ай!!!

Ворону, удивленно наблюдавшую за нашими с псом «поскакушками», моим воплем снесло с забора. На крыльцо выскочил испуганный травник, вслед за ним вылетела с вытаращенными глазами Любима.

– Грыш! Место!!!

Пес встал как вкопанный. Не успевая быстро погасить движение я, каким-то чудом через него перескочила, пробежала еще с десяток шагов и затормозила, врезавшись в раскидистую яблоню. Больно застучали по крупу созревшие яблочки. На загривок свалилось какое-то особенно крупное, и я прямо-таки почувствовала наливающийся между лопатками синяк.

– Итка? Что тут происходит? – Грай с удивлением обозревал перепаханный пейзаж.

– Что происходит?!

Я наконец смогла отлепиться от яблони, хищно оскалилась и, прихрамывая, пошла на парня, потрясая останками сумки.

– С собачкой мы играем! В догонялки! Ты какого свия меня тут бросил!

– Я бросил?

– Ты!!! Ты не видел, что там крыльцо!

– Не ори на меня так! Сказать могла!

– Я ору!?! Я не ору!!! Я сейчас тебя просто убью!!!

– ТИХО!!!

Голос знахарки заглушил начавшуюся перепалку. Девушка вклинилась между нами ограждающее расставив руки.

– Тихо, я прошу. Никто никого убивать не будет. Мы сейчас мирно и спокойно поговорим. Пожалуйста.

Я выдохнула, слегка успокаиваясь. Грай покраснел, смущенно пряча глаза.

– Вот и хорошо, вот и умнички! А сейчас…

Вещи пришлось собирать по всему двору. Захваченная из «Кружки радости» еда погибла первой, то, что мы с волкодавом не потоптали с удовольствием дожевала рыжая хозяйская собачонка. Травник, чувствуя себя виноватым, признался, что у него в торбе сохранился пакет с ватрушками и сыр. Я проследила за псинкой, с аппетитом дожевывающей отбивную, и наградила Грая уничижительным взглядом. Парень, кажется, понял, что одной сдобой ему не отделаться, и через пару минут самолично обнаружил круг копченой колбасы, повисший на яблоневом суку. Там же, у дерева, нашлась карта. Ножик потерялся безвозвратно, и я мысленно попрощалась с еще парой медяшек. Надо бы новый прикупить, а то придется Граевой дагой провизию нарезать.

Вскоре под многострадальной яблоней уже стоял стол и мы, почти помирившись, угощались теплым взваром с ватрушками. Знахарка уписывала сдобу за обе щеки, мы с Граем старались не отставать. Аппетит от беготни с волкодавом разыгрался отменный, и сохранившаяся провизия его, увы, не удовлетворила. На наше счастье, в ворота постучали, и какой-то мужик с благодарностями передал Любиме корзинку. Девушка ему недавно спину лечила, рассчитаться приходил. «Благодарность» очень кстати оказалась хорошо прокопченным бараньим боком, ковригой хлеба и свежими овощами. Так что наесться удалось даже мне.

Любима оказалась приятной собеседницей и радушной хозяйкой. Немало ее радушности способствовали Граевы травки. Отек уже начал потихоньку сходить, возвращая девушке былую миловидность. Последовавшее предложение переночевать в доме знахарки мы приняли с удовольствием, ибо я уже справедливо подозревала, что бабка давно пустила кого-нибудь на постой, не дожидаясь, пока мы ее наконец-то найдем.

Травник развлекал нас разговором и совершенно не торопился идти в общину, находя все новые предлоги. Я догадывалась, что он боится утвердиться в догадках насчет Зиновия и старается оттянуть этот момент хотя бы на день. Парень долго распинался на тему «поздно уже» и «мало про болезнь узнали», пока знахарка не предложила самолично проводить нас утром к кентаврам. С общинными знахарями она приятельствовала, изредка менялась рецептами и вполне могла нас познакомить. Грая этот вариант более чем устроил и поход к моим сородичам окончательно перенесся на завтра.

Прервал беседу громкий ор и сотрясающие ворота удары.

– Госпожа Любима! Пастуха волки подрали! Помирает, сердешный!!!

Девушка, всполошившись, бросилась собираться. Через минуту на стол полетели ключи от дома, а от ворот уже догнал указ: «Если пойдете куда, все закрывайте, ворья в округе воз. Ярмарка!»

Грай дернулся было за компанию, но был решительно отослан обратно.