Юлия Кулинченко - От топота копыт [СИ]

– Прива-а-а-л!

Телеги съехали на небольшую полянку. Тень от древесных крон хранила утреннюю еще прохладу, а откуда-то из глубины леса веяло ручейной свежестью. Вскоре весело затрещал костер, распряженные лошади уже паслись на свежей травке и вот уже работник тащит с ручья первое ведро воды. Только тут я поняла, как, оказывается, хочется пить! Кружка, как на зло, болталась где-то в граевой сумке. Травник все так же с удовольствием храпел в телеге, не обращая внимания даже на вьющихся вокруг комаров. Торбу он подмял под себя и на все попытки вытащить, лишь сонно отмахивался да крепче вцеплялся в длинную ручку. Плюнув на побудку, я выпросила у Отьки ковшик, с удовольствием напилась, оставив изрядную долю воды спутнику.

– Грай, – толкнула парня в плечо, – ты пить будешь?

Ответ пришел незамедлительно и на удивление четко:

– Угу…

– Ну так угощайся! – прицелившись, я выплеснула воду спутнику на голову.

– А-а-а! Что? Где? Пожар? Бежим! – Грай волчком взвился на телеге, прижимая к груди сумку.

Дружный хохот обозных привел его в чувство. Травник плюхнулся на пятую точку и обличительно на меня уставился:

– Свий! Итка, ты!

– Да знаю, – я отмахнулась от парня, – потом обзовешь, вставай давай, а то каша скоро остынет.

После плотного обеда и непродолжительно сна дело пошло куда веселее. Я уже не спотыкалась на каждой выбоине, да и обозные взбодрились. На ночевку намечалось встать в небольшом селище. Корчму и постоялый двор там держали пильфы, а значит, можно было рассчитывать на кружечку отменного вина или пива.

Грай перебрался в головную телегу и уже увлеченно болтал с купцом. Я пристроилась в хвосте обоза, слушая, как Отька расписывает хозяйскому младшему сыну пильфовское мастерство пивоварения.

– А какое они темное делают терпкое, густое! Шапка пенная по полчаса не спадает. Медяшку на пену кладешь… А она, веришь, держится!

Парнишка недоверчиво охал и делал большие глаза на очередной восторженный восклик.

Солнце спряталось за набежавшими облачками, ветер гладил шкуру приятной прохладой, даже назойливые оводы куда-то пропали. Скорее всего, гроза собирается. Вон как птицы низко за мошкарой носятся. К дождю.

А вот видимо с водой на привале я все-таки переборщила. Вскоре организм недвусмысленно начал намекать на поход в кустики. С вожделением покосившись на проплывающие по обеим сторонам дороги густые заросли решительно поскакала догонять головную телегу.

– Грай, слушай… – я в нетерпении махнула хвостом.

Парень оторвался от спора с возницей и покосился на дремлющего в телеге купца.

– Не ори так, разбудишь.

Спохватившись, понизила голос.

– Грай, а проводи меня, пожалуйста. Ну мне это, надо очень.. А то одна как-то побаиваюсь, мало ли…

Надо отдать должное травнику, он сразу все понял и, ухмыльнувшись, спрыгнул с телеги.

– Ну пойдем, провожу.

Мы пробрались сквозь кусты на обочине. Я отошла за пару деревьев, стараясь укрыться от парня за густой листвой. Только собралась обратно, как взгляд зацепился за что-то ярко-синее в глубине леса. Травник явился по первому оклику и мы, справедливо рассудив, что за пару минут обоз от нас не сбежит, любопытство решили все-таки удовлетворить…

Лучше бы мы этого не делали.

На свободном от деревьев пятачке валялась перевернутая лоскутная кибитка. Синим пятном оказалась девушка в яркой юбке, безжизненно перевесившаяся через борт. В слипшихся черных волосах уже копошились мошки. Чуть поодаль в луже масляно поблескивающей крови лежал мужчина. Еще один распластался с краю поляны, в предсмертном порыве накрепко сцепив руки на вонзенном в грудь ноже.

Обеденная каша рванулась вверх по пищеводу, и я скакнула к ближайшему кусту. Грай, выхватив дагу, медленно отступал в мою сторону, не отводя глаз от убитых. Дождался, пока я разогнусь, и испуганно прошептал:

– Итка, идем отсюда. Недавно их. Кровь свежая еще.

Страх холодными мурашками пробежался по крупу, я еле удержалась, чтобы с воплем не рвануть с поляны. Пятясь и поминутно озираясь, мы выбрались на дорогу.

Вдалеке пылили уходящие телеги. Грай с облегчение выдохнул:

– Слава ветрам, с нашими все в порядке. Предупредить надо!

Это было последнее, что я запомнила….

Резкая боль в ноге выдернула меня в действительность. Плещется, тянет морочье: «Тишшшь… Врешшш… Не уйдешшшь». Лес и дорога покачиваются в красноватом тумане. Кажется даже воздух стал тягучим как мед, замедляются, застывают движения.

Сердце заколотилось как пойманная в силок птица.

Неужели всё? Мороком? Не хочу!!

– Грай… – из последних сил, в ужасе дернулась к травнику.

Нога подвернулась, я взмахнула руками и тяжело рухнула в дорожную пыль. В падении, случайно зацепила парня за плечо, сумка с припасами с жалобным звяканьем свалилась на утоптанный тракт.

– Грай…

Спутник, даже не повернув головы, все так же уверенно шагал вслед уходящему обозу.

– Грай, помоги…

Навалилась пуховая слабость. Из глаз брызнули слезы и я, как смогла, шарахнула кулаком по дороге. Боль немого отрезвила. Я подтянула поближе граеву сумку, откинув застежку, запустила руку внутрь в поисках фляги. Резко запахло травами, в ладонь незамедлительно впился осколок разбитой склянки. Тряхнула рукой, бусинами разбрызгивая красные капли, отерла кровь о рубаху. Осторожно вытащила из сумки стекло и наконец нащупала холодный металл. Набранная на привале родниковая вода еще не успела согреться и, вылитая на голову, неплохо привела в чувство. По крайней мере, краснота вокруг рассеялась и стало чуть легче дышать.

Шипя сквозь зубы проклятия, я кое-как поднялась. Подхватила мокрую от разбившихся склянок с настоями сумку, обмахнулась пыльным хвостом и на дрожащих нога, поковыляла вслед за травником. На все оклики парень не реагировал, все так же уверено чеканя шаг. Я спотыкаясь, вспоминала Свия и не оставляла попыток докричаться до парня.

Налетевший сквозняк, донес странный запах, словно после грозы свежестью веет. Над дорогой повисло дымное марево. Я вгляделась вперед и обомлела. Что-то блеснуло, и в сотне шагов впереди, перед плетущимся обозом, раскрылась радужная арка телепорта. Не замедляя движения, телеги уверено въезжали в клубящуюся дымку.

– Что за?.. – я в изумлении замерла.

Да насколько мне известно, арки за последние пятьдесят чего? вообще только три раза навешивали, причем в столице. Для приема гостей королевской крови. Затраты энергии при этом были настолько высоки, что вся верхушка столичного магикула оказывалась ослаблена на несколько седьмиц. Но не в лесу же его открывать! Для небогатого купца? У него ж таких денег за всю жизнь не набежит, чтоб переправиться! Но почему тогда все туда лезут со спокойствием? Телеги не завернули, по кустам от страха не разбежались. Словно заколдовал их кто-то… Заколдовал?!