Антон Орлов - Заклятые пирамиды

– И куда это ты собралась?

– Господин Орвехт?..

Таким тусклым и потерянным ее лицо не выглядело даже в Мезре.

– Тут за цветочным магазином есть чудесная маленькая кондитерская «У Хлоиноры». Никогда еще там не бывала? Пойдем, посидим, шоколаду выпьем.

В кондитерской были отдельные кабинеты. Не расспрашивать же ее при посторонних. Хеледика сразу принялась теребить слегка дрожащими пальчиками кисти на скатерти в коричневую и кремовую клетку. Суно настойчиво и терпеливо выпытывал у нее, что случилось, отчаянно завидуя Тейсу, который, если верить китонским жрецам, спит и спит себе сотни тысяч лет напролет. Хорошо им, мифическим чудовищам.

– Дирвен дурак, это я уже понял. Извини, но я другого не понимаю: из-за чего ты решила покончить с собой?

– Я не могу жить после этого… – не поднимая мокрых ресниц, пробормотала девушка.

– После чего – после этого? После столкновения с непроходимой чужой глупостью? Если б я каждый раз, пообщавшись с очередным глупцом по тому или иному поводу, задумывался над тем, стоит ли в свете этакого разочарования жить дальше, я давно уже был бы трупом.

– Это не я, это Дирвен во мне разочаровался.

– Потому что дурак, – мягко уточнил маг. – Да, с ними бывает, что они разочаровываются, если окружающая действительность не соответствует их дурацким представлениям, почерпнутым уж не знаю откуда. Мы-то сейчас говорим о тебе и о твоем решении, которое чуть не довело до разрыва сердца матушку Сименду. Я слежу за ее здоровьем, но из-за какого-нибудь нежданного потрясения с ней может случиться удар. Впрочем, если речь идет о драме юных влюбленных, кого интересует старая толстая тетка с ее смешными привязанностями?

Бледная Хеледика начала краснеть. Хоть что-то ее пробрало.

– Нет, господин Орвехт, мне не все равно, как она себя чувствует, но я… Кому я теперь нужна, раз я такая… Ну, в общем…

«В общем, я сам напросился, – мрачно резюмировал Суно. – Понаспасал, понаподбирал на свою голову. Надо было оставить, где лежало – эту в Мезре, того в речке…»

– Кому-нибудь, кто поумнее этого безмозглого идеалиста. Если хочешь, я на досуге посмотрю, кто вокруг тебя увивается, и потом скажу, на кого стоит обратить внимание.

Что ни говори, шок она пережила тот еще. В постели, что особенно скверно. Чтобы исцелиться, ей надо либо обратиться к богам – но у Хеледики для монашества или послушничества в храме не тот склад характера, либо окунуться в светские удовольствия и закрутить легкомысленный роман с кем угодно, не похожим на балбеса Дирвена. Скорее, второе. Здесь понадобится опытный и тактичный кавалер… Или, если кавалеры ей теперь внушают страх, пусть это будет дама с экстравагантными наклонностями, Суно знал нескольких таких особ среди столичных аристократок и актрис.

– С Дирвеном ты больше не встречаешься – это и запрет, и совет. Ты ведь еще ни разу не бывала на великосветских вечеринках? На следующей восьмице я кое-куда собираюсь, возьму тебя с собой.

Ему регулярно слали приглашения, но обычно он их игнорировал – не до того. Стоит посмотреть, что найдется в свежей почте.

– Спасибо, мне пока никуда не хочется. – Она смотрела грустно, хотя и с проблеском оживления, словно выздоравливающая после затяжной болезни. – Лучше потом, в другой раз. Не беспокойтесь, больше я никакой глупости не сделаю. Может быть, поедем домой, чтобы матушка Сименда не волновалась?

– Посмотри вокруг, – предложил Суно, когда они устроились в наемной коляске с откинутым верхом. – На это сияющее небо, на карниз вон того дома, где живые голуби сидят рядом с гипсовыми, на лужу, в которой отражается витраж, на оранжевые фонари у крылечка цветочного магазина – они похожи на бутоны физалиса. Право же, Аленда стоит того, чтобы в ней жить. И какая разница, любит тебя или нет некий смазливый оболтус и что он думает о твоем прошлом, когда вокруг столько чудесного? Все это принадлежит тебе – если, конечно, ты сама не решишь иначе.

«А Дирвену я надаю оплеух, – добавил Орвехт про себя. – Только сначала высплюсь».

В этот раз добрый куратор почти не расспрашивал Зинту о высказываниях, поведении и времяпрепровождении Эдмара, словно все это, в силу какой-то скрытой причины, потеряло значение. С одной стороны, хорошо, не приходилось изворачиваться и плести что попало – бессовестно врать, если называть вещи своими именами. А с другой стороны, в душе у нее после этого разговора остался тревожный осадок.

Эдмар – древний маг, и место ему в Накопителе. Ничего, что способности не ахти какие, там для всех работенка найдется, каждый будет вносить свою посильную лепту. До конца учебного года осталось всего ничего, а потом его сразу отправят в Накопитель, вместе с двумя другими учениками, которые тоже оказались древними магами, им даже экзамены сдавать не придется. Результаты получены недавно и перепроверены, в таком важном деле нельзя допускать промашек. Трое новичков за раз – очень хорошее пополнение для Накопителя! Зинта Граско тоже внакладе не останется: получит благодарность от Доброй Магической Коллегии и денежное вознаграждение из городской казны.

– Смотрите за ним в оба, – велел куратор на прощание. – Как только вернется, пусть немедленно явится в интернат. Трудиться в стенах Накопителя – это большая честь и большая ответственность, и те, кого для этого готовят, должны прослушать специальный курс. Где он сейчас болтается?

– Он в свободное время где-то подрабатывает, чтобы нам денег на все хватало.

Эдмар со своей теплой компанией отправился на морскую прогулку. По крайней мере, это все, что он сообщил Зинте.

– Больше ему подрабатывать не придется. Проводите его в интернат лично, договорились? Чем скорее, тем лучше. Мы на вас рассчитываем.

И с чего ей после этого разговора сделалось так неспокойно и нехорошо? Радоваться за парня нужно. Накопитель – это важные исследования, большая честь, как сказал куратор, большое доверие… Только почему-то тех, кого туда забирают, больше никто никогда не видит. По крайней мере, такие ходят слухи.

Зинта выдвинула нижний правый ящик своего комода, достала картонную коробочку из-под леденцов, вытащила оттуда завернутое в бумажную салфетку серовато-черное перо, похожее на воронье. Бросила в камин. Перо сгорело в мгновение ока.

Предательство Хеледики, изменившей ему с тремя мадрийскими пастухами на иссушенной южным солнцем пыльной дороге, оставило в душе у Дирвена мучительную рану, однако в последнее время его гоняли с утра до вечера, изнуряя тренировками так, что не оставалось сил думать о разбитой вдребезги любви.

На то роковое свидание с Хеледикой он сбежал без спросу, за что ему крепко влетело: нечего прогуливать занятия и шататься по городу, когда каждый день на счету.