Яна Тройнич - Леди-жрица

– Тогда отправимся скорее!

Мы взмыли в небо и спустя несколько мгновений зависли над островом Кэрола. Когда я взглянула вниз, ужас охватил меня. Замок был частично разрушен. Только благодаря массивным каменным стенам он сумел хоть как-то противостоять натиску. Вокруг виднелись сломанные деревья и сожженная трава.

– Кэрол погиб? – спросила я и погрузилась во тьму.

Когда очнулась, вокруг суетились несколько моряков во главе с боцманом Рэдкаром.

– Слава небесам, леди, вы живы!

Я простонала:

– Что с моим мужем? – Потом поглядела на Регину и с ненавистью произнесла: – Это сделал Эйнэр?

Моряки отводили глаза, Регина молчала.

Я вскочила:

– Летим! Я сама вызову его на бой и убью.

Регина с грустью произнесла:

– Я хотела, чтобы тебе рассказала Ирин.

– При чем тут Ирин? Она не несет ответственности за своего сумасшедшего братца.

Боцман наконец прервал молчание и вклинился в разговор:

– Тяжело об этом говорить, леди. Но все это – дело рук лорда Кэрола.

Я смотрела, ничего не понимая:

– Не может быть! Мой муж так любил этот остров.

– Но вас любил больше. И когда понял, что вы исчезли, просто потерял рассудок. Он и его дракон крушили все, что попадалось под руку. Сходите на берег, взгляните, что они сделали с кораблями.

Я закусила губу, с трудом переваривая случившееся. Как в насмешку, в голове завертелись слова частушки: «Дура я, дура я, дурой и осталася». Идиотка! Сбежала, ничего не объяснив, и решила, что такой мужчина, как Кэрол, будет спокойно сидеть и ждать возвращения блудной жены.

– Регина, ты можешь связаться с его драконом. Узнай, где Кэрол, и летим к нему.

Золотая отрицательно покачала головой:

– Нет, Елка.

– Но я должна с ним объясниться!

– Когда-нибудь, но не сейчас. Кэрол сказал, что убьет любого, кто посмеет при нем произнести твое имя. К тому же он запретил Деймону отвечать мне. Одно хорошо – теперь он не будет нападать на Диар. Твой побег сблизил Эйнэра и Кэрола. Зато другим мирам достанется…

Я оглядела когда-то цветущий и любимый мной парк и направилась в замок. Боцман предупредил:

– Не ходите, там опасно. Нужно разбирать завалы. Да и стены могут обрушиться.

– Если обрушатся на мою голову, то буду только рада. Никого не зову с собой.

Я махнула рукой и решительно вошла внутрь. В моем мире сказали бы, что замок выглядел, как после бомбежки. Стекла выбиты, двери где сорваны вовсе, где висят на одной петле. Кэрол, Кэрол, что ты наделал?

Через разломанные полы и разрушенные стены я пробралась в нашу спальню. Кровать стояла незастеленная. Я осторожно легла на место Кэрола. Прямо надо мной свешивались бревна поврежденного перекрытия. Я лениво подумала: упадут прямо на меня, ну и пусть. Я – не просто дура. Я – дура-неудачница.

Какое-то время лежала, и в голове не было ни единой мысли. Хотелось закрыть глаза и больше никогда не открывать. Я с надеждой поглядела на бревно, но оно никак не хотело падать. Потом почувствовала, что равнодушна ко всему на свете. На все мне было наплевать. Но через некоторое время замелькали и иные мысли.

Почему Кэрол стал все крушить и сразу возненавидел меня? Я могла погибнуть, меня могли похитить… А он, вместо того чтобы искать… Я с первой нашей встречи знала, что Кэрол – не святой. Пожалуй, святой была только его любовь ко мне. Но неадекватным сумасшедшим лорда тоже назвать было нельзя. Жизнь среди отступников так изменила его? Что, собственно, я знаю о тех годах?

Нет, в любом случае должен был быть толчок к подобному безумию. Я поднялась и стала осматривать комнату, почти ни на что не надеясь. Вдруг порыв ветра шевельнул на полу какой-то листок. Может, Кэрол написал мне записку, пусть даже для меня не лестную?

Я подняла бумагу с гербом лорда. Такие листы хранились у него в кабинете. И прочитала первые строки: « Прощай! »

Слезы залили глаза. Муж решил со мной проститься? Я пошмыгала носом и продолжила чтение:

«Ничего не могу поделать. Любовь прошла».

Рыдания не дали читать дальше. Знал, что разлюбил, но притворялся целых два дня? Я хотела разорвать и выкинуть это унизительное послание, но собрала все свои силы и продолжила:

«Прости, я полюбила другого и ухожу к нему. Думаю, ты поймешь…»

Ниже лист был испачкан грязью. Я скомкала и вышвырнула его в камин, постаравшись забросить как можно дальше. Потом упала на кровать, не замечая, что она засыпана пылью и щебенкой. И вдруг вскочила как ужаленная: там написано «я полюбила другого». Значит, писал не мой муж? Меня охватило страшное подозрение: у Кэрола была другая женщина, которая его бросила. Из-за нее он и совершил все эти безумства.

Из-за злости и слез я не дочитала письмо до конца. Метнулась за ним. Как смогла так глубоко зашвырнуть столь легкий комочек? Пришлось карабкаться на четвереньках. Выбралась из камина я грязная, в саже, но довольная: бумага вновь была у меня. Я развернула ее и прочитала вновь:

«Прости, я полюбила другого и ухожу к нему. Думаю, ты поймешь».

Я воспылала злобой к этой гадине: ишь, любовь у нее прошла. И постаралась разобрать подпись. А прочитав, села на пол и уставилась в пространство. Ибо там было написано:

«Будь счастлив. Елка».

Несколько мгновений я не могла ничего понять. Потом смысл этой «подставы» дошел до меня. Кто?!! Кто это подстроил?!! Моряки были сплошь неграмотны.

Я с горечью подумала: «Эх, Кэрол. Думала, ты меня лучше знаешь. Если бы я разлюбила, то не побоялась бы сказать об этом прямо и сообщить, что ухожу к другому».

Я взволнованно заметалась по комнате. Вдруг за спиной услышала грохот: кровать, на которой я лежала несколько минут назад, была погребена под грудой бревен. К добру или к худу, но смерти я избежала. Это немного отрезвило меня, и я уже спокойнее отнеслась к записке, которую сжимала в руках. Аккуратно свернула письмо и спрятала в карман. Оно – мое единственное оправдание. Неужели Кэрол забыл, что писала я на их языке с трудом? И никогда не смогла бы изложить свои мысли столь безупречно грамотно и безукоризненным почерком.

Рискуя попасть под обломки, я опять прошлась по комнате и остановилась у зеркала. Когда-то любимый предмет был покрыт толстым слоем пыли. Я машинально протерла поверхность. Она засияла, как прежде. И вдруг… подернулась легкой туманной дымкой.

Теперь все ясно! Я с трудом сумела сохранить спокойствие и отойти. Прощальная записка – дело рук главного хранителя. Как он сумел это сделать, не знаю, но результат превзошел все ожидания. Я сразу вспомнила иронию в голосе Хальгера, когда он говорил о встрече с Кэролом. Жрец все уже знал, поэтому и отпустил меня так спокойно. Вот только не учел, что сохранится письмо.

– Елка, не пора ли выходить?