Джульет Марильер - Сын теней

— Она? Ты говоришь о Леди Оонаг, да? О той самой колдунье, которая превратила вас в лебедей и завладела бы Семиводьем, если бы мама не разрушила ее чары?

Конор вздохнул.

— Ты говоришь, «она завладела бы Семиводьем». Но все гораздо сложнее. Она хотела заполучить Семиводье для своего сына, именно благодаря ему она надеялась обрести могущество и влияние. В крови ее сына текла бы ее собственная черная кровь, кровь колдунов, но он одновременно был бы законным сыном Колума из Семиводья, и замок принадлежал бы ему. Убирая нас с дороги, она тем самым делала наследником его. Он был бы фишкой в ее руках, а она, с ее колдовскими способностями, могла бы вершить судьбы королей.

— Я знаю, ты вырастил его в священных лесах, — сказала я. — Твой отец нашел его и забрал у матери, а ты сделал из него друида. Это я могу понять. Но зачем ты скрыл от него правду? Почему ты дождался момента, когда эта правда едва не сломала его?

— Отец сделал все, что мог, чтобы найти Киарана и вернуть домой, — тихо произнес Конор. — Такие, как леди Оонаг, мало заботятся о младенцах. Думаю, она соиралась подождать, пока он подрастет, а потом обучить его колдовскому ремеслу. Она поселила мальчика с людьми, которых сочла совершенно безвредными для себя: с бездетной парой далеко на юге. Они были счастливы заботиться о мальчике в обмен на мешочек серебра. Жили они уединенно, в глухой, поросшей лесом долине. Колдунья считала, что будет безопасно оставить там сына на некоторое время. Но она недооценила упорства моего отца. Киаран был найден и привезен домой. Мальчик вырос в лесу, где царит суровая дисциплина и не остается ни минуты без каких-либо занятий. Рядом с ним был его отец, лорд Колум. Он провел в лесу долгие годы, учась и созерцая, и умер доброй смертью. Киаран был мне как сын, Лиадан. Прекрасный молодой человек, глубокий, мудрый, внимательный, он схватывал все на лету и обладал отменной способностью к самодисциплине. Он обладал всеми качествами, о каких можно только мечтать друиду. Я был твердо, абсолютно уверен, что смогу разрушить ее влияние и сделать из этого мальчика мужчину, готового идти путем света, преданного нашей цели, твердого в вере, непоколебимо стремящегося к знаниям. Мы никому не рассказывали о том, кто он. Кроме нас с отцом только мои братья и сестра знали о его существовании. Я решил ничего ему не открывать. Ни один мальчишка не заслуживает, чтобы его детство омрачала подобная жуткая правда. Он был просто одним из нас. Друидом во всех смыслах этого слова.

— И все же это было не так, — возразила я. Я видела тоску в глазах Конора, но голос его по-прежнему оставался спокоен и глубок. — Ведь сын ведьмы ни в коем случае не может стать друидом.

Конор побледнел.

— Я совершил ужасную ошибку. В мальчике текла кровь матери и однажды она дала о себе знать. Я думал, что смогу искоренить ее влияние. Я привел его в Семиводье. Он мечтал хоть одним глазком взглянуть на жизнь вне леса и доказал, что сможет принести огромную пользу на празднике в Имболк. Я считал, что это совершенно безопасно. Мне и в голову не приходило, что его может соблазнить… Я и не думал… Но именно я снова навлек на нас зло. Стоило ему увидеть Ниав, как рука Леди Оонаг снова начала дергать за ниточки наших жизней. Она снова, через сына, начала подчинять своей разрушительной воле нашу семью и всех, кто находится под нашей защитой. У меня не было выбора, Лиадан. В ту ночь мы с Лайамом и твоим отцом долго обсуждали случившееся. И я принял решение. Я заставил их молчать. Мы видели, как Сорчу в самое сердце ранило, что ее дети в свою очередь могут столкнуться с черным влиянием Колдуньи. Мы скрыли это от тебя. Мы думали, будет лучше, если и Ниав не узнает, какой ужасный грех она совершила. Мы рассудили, что без этого груза вины ей будет легче забыть обо всем и начать жизнь заново. Она удачно вышла замуж. Она уехала далеко и находилась в безопасности. И подумай о Шоне: никому не хотелось, чтобы он с мечом в руке помчался требовать удовлетворения от Киарана. Шон станет лордом Семиводья, уравновешенным и мудрым, как его дядя, как его отец. Для него же лучше ничего не знать. А раз он не должен знать, мы не могли сказать и тебе.

— А Киаран? — мрачно спросила я. — Мне кажется, ему пришлось хуже всех. У него вся жизнь оказалась построенной на лжи.

— Той ночью мы сказали ему правду. — Конор говорил, как усталый, печальный старик. — Я не мог больше молчать. То, что совершили они с Ниав, омерзительно, это идет против самой природы!

— Они же не знали! — у меня дрожал голос.

— Конечно, — кивнул он. — Но все же это запрещено и ни в коем случае не должно было повториться. Самым лучшим для Ниав было выйти замуж и начать все с чистого листа. А Киаран… он сам выбрал свой путь. В его выборе я снова увидел руку его матери.

Я подняла глаза на Фиакку, он сидел на ветке боярышника и чистил перышки. Дядя, наконец, рассказал мне правду. Но мне было совершенно очевидно, что я не смогу ответить тем же. Не сейчас… а возможно, и никогда.

— Ты знаешь, куда отправился Киаран, когда умчался из Семиводья? — неуверенно спросила я. — Думаешь, Леди Оонаг все еще жива, и он поехал ее искать?

— Некоторые вещи слишком ужасны, чтобы говорить о них вслух. Но такой вариант возможен. Что до того, как он смог бы до нее добраться… есть разные способы. Киаран способный мальчик. Он вполне мог отправиться в подобное путешествие в одиночку, хоть это и опасно. Я со дня его отъезда ничего о нем не слышал, Лиадан.

— Ты услал его прочь, зная, что он может попробовать ее найти.

— Я не прогонял его. Он мог остаться с нами. Он был… блестящим учеником, ему удавалось многое, очень способный юноша — во всем, что касалось разума и магии. Его никто не гнал. Наоборот, угроза, которую он представляет благодаря своей матери, находилась под гораздо лучшим контролем среди друидов. Он сам решил уехать. Решил забыть о братстве. Я проиграл, Лиадан. Я подвел и его, и свою семью.

— Однажды ты сказал мне, что не стоит чувствовать себя виноватым, поскольку все происходит так, как предначертано, — напомнила я. — Это было очень давно, когда все только начиналось. Теперь же ты заявляешь, что сам во всем виноват. Может быть, ты ошибаешься. Может быть, все это — лишь часть какого-то узора, а он так велик, что мы можем обозреть лишь малую его часть, ту, к которой относимся сами. Мне еще Дивный Народ говорил, что мы не можем понять, что происходит, поэтому наш выбор всегда неверен. Иногда мне кажется, что мы — лишь безвольные фигурки, которые они передвигают, как им заблагорассудится. Но знаешь, мы сильнее, чем они думают. А иначе, с чего бы им беспокоиться, например, какой путь выберу я? Зачем бы им так заботиться о безопасности Джонни? Возможно, что бы они там ни говорили, пророчество действительно может исполниться лишь благодаря мелким сошкам, таким как мы.