Джульет Марильер - Сын теней

— А с чего бы бритту доверять ему? — прошептала я, глядя на переливчатый огонек свечи.

— Среди предоставленных сведений будут и достоверные факты, что позволит завоевать его доверие, — нахмурившись, произнес Шон. — И только после этого он начнет поставлять ложную информацию. Но не скрою, я начинаю волноваться. Он давно уже должен был выйти со мной на связь. А от него ни слова.

— Шон, я тоже беспокоюсь. Раз уж мы честны друг с другом… думаю, тебе стоит пригласить к нам на некоторое время Эйслинг. Или самому съездить, повидаться с ней. — Я пыталась говорить беззаботно, но от близнеца мало что можно скрыть.

— Что? Что ты видела? — он побелел.

— Я не скажу, Шон. Но все очень серьезно. Тебе стоит забрать ее, если сможешь.

— Я не могу, — мрачно признался он. — Не сейчас. Лайам сегодня вечером выехал на встречу с Уи-Нейллом. Встреча назначена на послезавтра в тайном месте к северу от наших лесов. Шеймус тоже приедет туда, но мне нужно оставаться в Семиводье, пока дяди нет. Лиадан? Лиадан, что случилось?

— Его нужно остановить, — задыхающимся шепотом проговорила я. — Надо остановить Лайама. Пошли за ним, верни его!

Но в словах брата я уже слышала холод смерти и знала, что не в моих силах остановить ее, поскольку уже слишком поздно.

***

Наступили черные времена. Мрачный Шон срочно послал Фелана, начальника стражи, за Лайамом. Брат молчал, но в голове его ясно звучало: «Ты должна была меня предупредить».

Когда Фелан вернулся, у нас не было времени на траур. Он сообщил свои новости нам с глазу на глаз, и когда Шон собрал обитателей дома, лицо его было бледным, но спокойным — само самообладание. В неполные восемнадцать лет брату предстояло принять на себя ответственность за огромную крепость к северу от Тары, за ее поля и стада, ее армию и укрепления, за военные союзы и за всех жителей окрестных сел. Лорд Семиводья, он отныне являлся и хранителем леса. Лайам планировал, что так со временем и произойдет — после тщательной подготовки. Но его время истекло слишком быстро.

— Я принес вам горькие вести, — начал Шон, и воцарилась полная тишина: солдаты и служанки, конюхи и крестьяне плечом к плечу стояли в главном зале и слушали. Двери были заперты. — Лорд Лайам мертв. Убит стрелой бритта меньше двух дней назад, по дороге на тайную встречу. Моего дядю предали, и я не успокоюсь, пока изменник не будет найден и наказан.

По залу пробежал испуганный шепоток. Почти сразу после смерти нашей матери и отъезда отца… казалось, после такого удара Семиводье не оправится никогда.

— Я знаю, что могу рассчитывать на вашу поддержку, и на помощь союзников, — продолжил Шон, стараясь говорить громко и уверенно. — Все мы скорбим по нему, всем нам, возможно, сложно будет вернуться к делам, будь то сбор урожая, домашняя работа или воинская служба. Но я уверен, дядя хотел бы, чтобы жизнь продолжалась, чтобы наша оборона оставалась крепкой, чтобы мы защищали лес и его обитателей, как давным-давно поклялись наши предки, чтобы мы не оставляли попыток вернуть то, что отобрали у нас бритты. Мы отложим кампанию, но не навсегда. Мы сплотим ряды и оправимся от потерь. У нас нет возможности скорбеть по лорду Лайаму так долго, как нам бы хотелось, мы не можем попрощаться с ним так, как заслуживает такой вождь, как он. Для нас наступили трудные времена, и новости об этом предательстве до поры до времени должны держаться в секрете. Поэтому мы тихо доставим его тело в замок, где оно будет лежать один день и одну ночь, а потом похороним его под священными дубами. Со временем мы сможем достойно вспомнить его деяния и проститься с ним подобающим образом. Но теперь, храните его образ в ваших мыслях и сердцах, но держите рты на замке. Понятно?

— Да, милорд.

Потом люди заговорили одновременно: они ужасались, высказывали нам соболезнования. Но через некоторое время все разошлись и тут же приступили к работе. Сбор урожая подходил к концу, женщины сушили фрукты, готовили запасы на зиму, проветривали белье. Фелан в сопровождении троих одетых в черное воинов немедленно отправился назад, ведя в поводу лишнюю лошадь.

Брат держался отлично. Он говорил с людьми уверенно и спокойно, достоверно имитируя властные манеры Лайама. Однако позже, когда тело дяди доставили в замок, и мы приготовили его для погребения и уложили в главном зале, окружив свечами, все изменилось. Внизу люди приходили в последний раз посмотреть на суровые черты своего погибшего лорда, которые не удалось смягчить даже смертному сну. На теле его почти не было отметин. Стрелок, пронзивший его, оказался мастером своего дела. Волкодавы Лайама отказались покидать своего хозяина. Один лежал у него в ногах, другой устроился у изголовья, молча глядя, как мимо проходят мужчины и женщины, бормоча «Покойтесь с миром, милорд», или «Легкого Пути, лорд Лайам».

— Кто бы мог подумать! — бормотала Жанис, разливая эль и украдкой утирая мокрые щеки. — Сперва Сорча, теперь он, а ведь еще и лето не прошло! Это неправильно. Что-то во всем этом очень неправильно. Когда же вернется Большой Человек?!

Джонни был с нянюшкой, а мы с Шоном вместе сидели в комнате наверху, где когда-то Ниав безуспешно пыталась противостоять нашим мужчинам. Шон сидел очень тихо, я посмотрела на него и увидела что он, наконец-то, после длинного-предлинного дня самоконтроля, плачет.

— Мне очень жаль, — невпопад произнесла я. — Он для тебя был как отец, я знаю. Ты сегодня отлично справился Шон. Он бы тобой гордился.

— Ты должна была все рассказать мне раньше. Ты обязана была предупредить меня или его! Ты могла предотвратить это, Лиадан. — Голос его был хриплым от боли, слова глубоко ранили меня. — Почему ты решила не предотвращать всего этого? Что, существует какой-то заговор, о котором я не знаю? Ведь кто-то же предал его бриттам! Кто-то рассказал, где и когда он будет проезжать в одиночестве.

— Прекрати, Шон! — у меня дрожал голос. — Ты говоришь ерунду, и сам это знаешь.

— Ерунду, да? Тогда объясни-ка мне вот что. Кто знал о встрече, на которую ехал Лайам кроме наших союзников и Крашеного? Ему рассказали об этом как раз для того, чтобы он отвлек внимание Нортвуда от истинного времени и места этого совета. Но он оказался в просто-таки идеальном положении, чтобы передать эту информацию прямо бриттам. Как мне не верить этому теперь, когда моя вера в твоего друга превратилась в ничто? Это убийство, вне всякого сомнения, доказывает, что он обманщик, точно, как о нем говорили, человек, меняющий союзников, как перчатки. Моя безумная вера в него убила дядю.

— Зачем Брану это делать?

Шон усмехнулся.

— Возможно, Эдвин из Нортвуда платит лучше меня. Шанс убрать с дороги моего дядю и одновременно разрушить наши переговоры с Уи-Нейллами дорогого стоят, я так думаю.