Джульет Марильер - Сын теней

И тут раздался еще один крик, на этот раз он шел с другой стороны, оттуда, куда мы направлялись. Каркающий, хриплый звук. Голос ворона. У меня зашлось сердце.

— Возможно, это помощь, — пересохшими губами прошептала я. — Возможно, помощь все же пришла.

Теперь на севере, на той стороне болота, мы видели маленький, танцующий огонек, странное, скачущее пятно, которое, похоже, быстро летело к нам и на лету кричало голосом Фиакки. Все ближе и ближе, над темной поверхностью болота, а когда он приблизился, я услышала, что там, где он пролетает, все потрескивает и скрипит, словно трясина у него на пути изменяется. Альбатрос немо застыл рядом со мной. А Джонни теперь лежал тихо, но кулачки его крепко вцепились мне в волосы. «Слишком много мы в последнее время прыгали и скакали, — говорили мне эти кулачки. — Тебе же будет лучше, если это немедленно прекратится».

Альбатрос что-то тихо воскликнул на незнакомом языке, а я прошептала: «Дана, мать земли нашей, храни нас в своих ладонях». Потому что чем больше мы смотрели, тем яснее видели, что свет напоминал сгусток огня в форме летящего ворона, не столько птицу, сколько огонь Иного мира, принявший птичье обличие. И когда этот свет проносился над трясиной, из нее вырастали странные растения. С длинными ветвями, с крепкими усиками, они срастались между собой, сцеплялись листьями, переплетались ветвями и рождали узкую дорожку над болотом, тропу, которая протянулась перед нами и вела прямо на север — к низким холмам, к спасению. Свет, который мог быть, а мог и не быть Фиаккой, реял над ней, указывая путь.

Я откашлялась.

— Как удачно, что ты не опустил его вниз, — сказала я. — Пошли вперед.

— Вперед, — кивнул Альбатрос и ступил на хрупкое с виду переплетение ветвей, шириной не больше двух пядей [15] Пядь — первоначально пядь равнялась расстоянию между концами вытянутых пальцев руки — большого и мизинца. . Оно хрустнуло под его весом, но не прогнулось. Я пошла следом, и Джонни протестующе захныкал. Я начала петь ему, тихонечко, чтобы не отвлечь ненароком Альбатроса, которому все еще приходилось двигаться очень осторожно, ведь путь предстоял неблизкий, а он должен идти прямо, да еще и нести большой груз. Я пела старую колыбельную, песню столь древнюю, что никто не знал, что означают ее слова. Этот язык, наверное, еще где-то известен… может быть, тем стоячим камням с загадочными знаками, которые молча смотрели, как мы с Браном сплетались под дождем, зачиная этого ребенка. А может, среди древних дубов, что растут в тайных местах в сердце наших лесов. Я пела, Джонни молчал, и мы равномерно продвигались к северу. Наш летающий факел реял вокруг, то сзади, то впереди, соразмерно с нашей скоростью. Да, конечно же, это Фиакка. Один раз я обернулась, потому что голоса людей Эамона все еще были слышны в темноте. И увидела, что позади нас никакой безопасной тропы из переплетенных ветвей и листьев уже нет, только полоса пузырьков на поверхности трясины. А через некоторое время голоса за нашими спинами пропали, огни исчезли, и мы оказались одни в ночи, не считая нашего странного проводника.

Помощь пришла, как мне и было обещано, когда мы были в отчаянном положении, когда силы у нас иссякли, и выхода не было. Я валилась с ног от усталости, у меня стучало в висках, но теперь я уже осторожно позволяла себе обдумывать, что необходимо сделать, когда мы доберемся до земли. Альбатрос заявил, что Бран ушел уже слишком далеко и не сможет проснуться. Он сказал, командир, если бы смог, попросил бы его добить. Если я собираюсь отказать ему в этом, мне понадобятся сильные аргументы. Я уже допустила ошибку с Эваном и только продлила его страдания. На этот раз, если я скажу, что могу его вылечить, я должна буду это сделать. Я обязана привести его обратно в наш мир.

— Берег, — произнес впереди меня Альбатрос. Каркающий, бьющий крыльями ком света, который, вне всяких сомнений, был Фиаккой, летел прямо перед ним, и фигура Альбатроса казалась мне темным силуэтом на светлом фоне — согнутым с беспомощно поднятыми вверх изуродованными ладонями и бессознательным телом, надежно лежащим на широких плечах друга и его могучих руках. Как же сильны и выносливы эти люди! Неудивительно, что все остальные решили, будто они не могут быть простыми смертными. Их объединяет братство, верность, говорившая им, что собственная жизнь не стоит и гроша, если товарищ попал в беду. Они несут это в себе, хоть сами и не осознают ничего подобного.

— Да, — ответила я. — Мы должны продержаться до берега. И надеяться, что там, где-то поблизости нас ждет помощь, ведь люди Эамона, в отличие от нас, могли пользоваться дорогой и, возможно, уже ждут.

— Нет, — сказал Альбатрос. — Берег. Посмотри.

Я удивленно подняла глаза, посмотрела вперед и почувствовала, как мои обветренные губы сами собой расплываются в улыбке, а глаза наполняются слезами. Меньше чем в десяти шагах от нас вверх резко поднимался берег, там виднелась полоса низких кустов, и кто-то стоял со светильником в руках. Мы дошли до другой стороны, все вчетвером. Мы сделали это!

Последние шаги по узкой, загадочной тропе дались невероятно тяжело. Очень сложно было не поддаться внезапной волне облегчения, захлестнувшей тело и душу, заставлявшей нестись к берегу и счастливо смеяться. Но Альбатрос мерно двигался вперед, точно рассчитывая каждый шаг, и я шла за ним, след в след, ведь мы с ним несли драгоценный груз и не имели права расслабляться, не убедившись, что это действительно безопасно.

Фигура с лампой стояла совершенно неподвижно. Высокий человек в черном плаще с капюшоном. После слов Альбатроса я надеялась, что кто-то ждет нас неподалеку: Выдра, Змей или Паук, а если повезет, то все сразу, да еще и с лошадьми. Мы медленно прошли мимо последней кочки, я слышала, как у меня за спиной тонет в трясине наша тропа. Никто не сможет воспользоваться ей повторно. И вот наконец я увидела, как Альбатрос ступил на твердую землю и поднялся на берег. Он наклонился, чтобы скатить Брана с плеч на землю, я подошла к нему и подняла голову.

Фиакка, крылатый факел, опустился на плечо высокой фигуры в капюшоне и свет в ту же секунду померк, он снова превратился в обыкновенного ворона… если только воронов вообще можно назвать обыкновенными.

— Ну что же, — серьезно произнес Киаран. — Вы здесь, и он все еще жив. Молодцы. — Он взглянул на Альбатроса, потом снова перевел взгляд на меня. — Помощь близка.

— С… ссспасибо, — запинаясь, проговорила я. Коснувшись пальцами лба Брана и почувствовав, какой он холодный, я поняла, как мало у меня осталось времени. — Значит, Фиакка все же нашел тебя. Никак не думала, что ты придешь сам. Мы обязаны тебе жизнью.