Селин Кирнан - Отравленный трон

Винтер глядела в его добрые глаза и обдумывала осторожные повадки мастера. «Кому можно верить? — думала она. — Кому, кроме себя? Может, Паскаль Хьюэтт и добрый, но он глупый. Может, он посвящен во все тонкости придворной жизни, но не способен хранить тайну…» Лоркан явно уважает этого человека, но все же, заметила она, недостаточно доверяет ему, чтобы рассказать о своей болезни. Она ответила тихо и покорно:

— Мой отец выполнит свой долг перед королем, мастер Хьюэтт.

Паскаль кивнул, оглядел ее с головы до ног, а затем перевел взгляд на Гэри, трудившегося над фризом-барельефом. Это была длинная, веселая резная панель с текучими линиями — Альберон со своими гончими преследует лисицу; изображение было таким же полным жизни и радости, каким всегда был и сам юноша Гэри аккуратно срезал фигуру Альберона с дерева — медленными, скрупулезными движениями, чтобы сохранить превосходную работу ее отца: резных псов и окружающую листву. Некоторое время Паскаль Хьюэтт наблюдал за сыном с грустным лицом.

— Да уж, — пробормотал он, — я твоего отца хорошо понимаю.

— Милорд Рази тоже не хочет этого, мастер Хьюэтт. Он остался верен принцу.

Морщинки Паскаля сложились в понимающую гримасу, и он взглянул на Винтер снисходительно, как будто жалея девочку в ее невинности.

— Да уж, — фыркнул он, — не сомневаюсь, что на трон его пинками загнали. Он небось кричал и отбивался, когда ему навязывали такую ответственность.

Невольная точность этих слов живо напомнила Винтер о Рази. Как он вырывался из рук стражи на этом ужасном первом пиру, когда только узнал о плане отца. Каким было его лицо, когда его насильно усадили на трон брата. Ей пришлось стиснуть зубы и вонзить ногти в ладони, чтобы не прокричать правду в понимающее лицо Паскаля. Она помнила, как беспомощно глядела на то, как Кристофера, окровавленного и кричащего, тащили в темницу, — с тех пор вполне реальная угроза его смерти под пыткой нависла над Рази.

— Уверяю вас, — прошептала она, — милорд Рази не хочет братской доли наследства. Он искренне предан брату.

Хьюэтт добродушно наклонил голову и похлопал ее по плечу. Она отстранилась, проклиная слезы, которые никак не могла прогнать с глаз.

— Разве он не сидел вчера весь вечер на троне своего брата, девочка? Не веселился и на долю своего брата? А дальше, ты знаешь, он наденет пурпур и станет заседать в совете, будто ему и впрямь полагается править королевством. — Казалось, он приписал блеск в ее глазах страху: лицо его сделалось еще добродушнее, он утешительно погладил ее по плечу. — Но что с него взять! Это у них в крови, понимаешь ли. Разве такой язычник, как он, знает, что такое преданность? Им этого не понять. — Он печально покачал головой и оглянулся на своих мальчиков. — Мне и думать тяжело о том, каким станет это место, когда он придет к власти. Может, там, на Севере, они и правы, — задумчиво проговорил он, наблюдая за сосредоточенной работой сына. — Может, стоит нам их всех отослать куда подальше. Раз уж они даже до простой молитвы не снизойдут… — Он умолк, погрузившись в размышления, а Винтер стояла, застыв от страха и онемев от ужаса.

Дальнейший разговор прервал прозвучавший у двери высокий голос Джерома:

— Здесь нет ни одной леди, дурак. Отвали!

— Подожди! — крикнула Винтер. — Подожди! — Она подбежала к передним полкам библиотеки, вытирая глаза и кусая губы, чтобы овладеть собой. Ее поспешность так удивила Джерома, что он замолчал, и шокировала маленького пажа, которого он пытался грубо оттеснить от двери.

— Кого ты ищешь, дитя мое? — спросила она дрожащим голосом.

— Да вас же, леди-протектор.

Когда был назван ее титул, глаза Джерома выкатились, как жареные каштаны, а все подмастерья встрепенулись, будто кролики, чтобы взглянуть на нее еще раз.

— Христос с нами! — прошептал Гэри, не отрывая от нее глаз. — Настоящая леди!

Маленький паж протянул ей письмо так, что все заметили на клейме герб короля. Он ужасно боялся пятерых подмастерьев, и бумага дрожала в его пальцах.

— Его Величество добрый король Джонатон ожидает ответа, миледи.

— Христос с нами! — повторил Гэри, а Джером побледнел, внезапно осознав, сколь высоко взлетела его сегодняшняя знакомая в придворной жизни.

Винтер раскрыла записку, шмыгнув носом, и поморгала глазами, чтобы прочесть письмо. От этого короткого сообщения сердце ее ушло в пятки.

«Вы должны посетить сегодняшний пир вместо вашего отца. Будьте готовы к десятой четверти».

Винтер со стоном возвела взгляд к небесам.

— Его Величество требует ответа, — пропищал мальчик.

Винтер скрипнула зубами, прекрасно зная, что ей хотелось бы сказать Его Величеству. Но она проглотила свой гнев и сделала глубокий вдох. Наверное, паж заметил черную ярость на ее лице — он перевел взгляд на стену и стоял в ожидании, не выказывая на лице никаких эмоций.

— Скажи Его Величеству, что я приду, — прошипела она, и мальчик поклонился и поспешил прочь.

Секунду Винтер стояла, держа в руке записку и глядя в пустоту. Когда она все же сосредоточилась на окружающих, ученики уже обступили ее, с руками по швам и торжественным, чуть ли не испуганным выражением на лицах.

«Неужели настолько заметно, что я расстроена?» — подумала она.

Гэри, хоть и представления не имел о том, что происходит, хотел сказать ей что-то утешительное. Но каждый раз, когда он открывал рот, он, казалось, передумывал и в итоге все же промолчал.

Она повернулась и пошла туда, где ее ждал Паскаль. Она медленно спрятала свои инструменты обратно в сверток и вскинула его на плечо. Она огляделась в зале, блуждая взглядом по резьбе, счастливым лицам, веселым стишкам.

Паскаль наблюдал за ней добрыми, умными глазами, и Винтер заставила себя быть вежливой:

— Я не могу продолжить работу сегодня, мастер Хьюэтт. Как вы думаете, я дала достаточно указаний, чтобы вам было чем заняться до моего завтрашнего прихода?

— О да, девочка, не волнуйся.

Она взглянула на него и улыбнулась.

— Спасибо, — коротко проронила она и ушла.

Когда Винтер повернула в холл, Рази как раз выходил из своих покоев. Уже давно пошла вторая половина восьмой четверти, и он опаздывал на свое заседание совета. Стража Джонатона расхаживала по коридору, как кони в стойле, но друг Винтер не спешил, поправляя перчатки за запертой дверью.

Портной чудесным образом преобразил одежду Альберона, и в нарядном пурпурном плаще Рази выглядел великолепно. Но Винтер показалось, что он совершенно не похож на себя. Его обычная непринужденная грация, казалось, теперь была стеснена и связана тяжелой парчой. Он был непохож на сильного, подвижного парня, которого она знала, — теперь его словно сдерживала железная рука.