Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

— Стой! — скомандовала Т’амана, кладя руку на мягкое плечо Исли. — Дадим им отъехать подальше.

Телега и всадники были уже почти у подножия склона, так что на санях их не составляло труда нагнать за считаные мгновения, однако это означало бы лишиться следа и правильного направления. Лучше выждать. Пусть сперва приведут к Демверу, а уж там они будут действовать быстро, очень быстро. Вторые сани продолжали скользить, огибая склон. Видимо, сестры позабыли о ее предупреждении слишком не приближаться.

Она махнула им рукой.

Остановились.

С телеги тоже могли заметить ее знаки и насторожиться, но что поделаешь! Чему в Обители пока не обучают, так это общению при помощи мысли. Говорят, что далекие предки этим даром обладали, но потом утеряли с развитием обычной речи. Вернее, им «помогли» его утерять те, кто научил их письму, «просветил» себе во вред. Если бы этого не произошло, глядишь, и ситуации бы нынешней не возникло. Ведь если все слышат мысли друг друга, это какими же чистыми должны быть помыслы людей, чтобы жить среди себе подобных!

Если их заметили, то виду не подали. Только теперь всадники скакали не впереди, а позади телеги, на всякий случай прикрывая тыл.

Когда сани снова встретились, преследуемые скрывались за аккуратным рядком изб, спрятавшихся среди заснеженной рощицы. Т’амане поначалу показалось странным, что здесь тоже живут люди. Дальше Обители она никогда не отъезжала от Вайла’туна. Интересно, эта местность тоже считается Вайла’туном? Правда, если подумать, то здешняя глушь может быть даже по-своему привлекательной. Не всем ведь нравится уличная суета и жизнь на виду у соседей. Тут, наверное, еще придерживаются старых традиций: встают и ложатся с солнцем, моются дождевой водой за неимением удобных колодцев, едят просто, с грядки, сами себе шьют одежду, о замке разве что слышали — одним словом, живут в трудах, но блаженствуют. До той поры, наверное, пока на пороге не появятся лесные дикари и не подожгут все, что горит. Вот бы еще узнать, как они додумались разгадать секрет получения огня? Говорят, им тоже «помогли». Но ведь не Ахим же. Значит, кто-то еще действует заодно с шеважа. Свихнуться можно…

— Хотела бы тут жить? — словно прочитав ее мысли, поинтересовался Гвидан, придвигаясь. — Я бы хотел: тишина, покой…

Она улыбнулась ему, но не ответила. Тогда он придвинулся еще ближе и, пользуясь тем, что отец, вглядывавшийся в приближающиеся избы, не замечает, шепнул:

— Встретимся потом где-нибудь?

— Послушай, я старше тебя, — ответила Т’амана также шепотом. — Ищи себе ровню.

— Какая разница?! Ты мне очень нравишься. Правда. Я ведь тоже уже не мальчик. Ну так как? Ты согласна?

Ответить резким отказом сейчас было бы слишком грубо и недальновидно. Гвидан отважился сказать, что думает, и если его обломать, то еще неизвестно, какой из него получится вояка. Может и сам погибнуть от отчаяния, и друзей подвести.

— Посмотрим.

— Ты согласна! — Он был вне себя от счастья и готов расцеловать прямо тут же.

— Я сказала «посмотрим». Не порежься кинжалом.

Атмар посмотрел на глупую улыбку сына, догадался о причине и укоризненно покачал головой. Т’амана невинно пожала плечами. Ей было смешно, но и не сказать, чтобы совсем неприятно. Гвидан, конечно, слишком молод, у них вряд ли что получится путное, однако последнее время мужчины не слишком баловали ее, будучи, как правило, просто добрыми друзьями, которым даже не приходило в голову, что такая симпатичная и уверенная в себе женщина иногда действительно испытывает приливы непростительного одиночества.

— Они проехали дальше, — сообщил через плечо Исли.

Сани вышли на прямую дорогу, откуда стало видно, что телега уже плутает между деревьями в следующем лесочке.

— По-моему, их там стало меньше, — заметила Т’амана, и в следующий момент что-то мелькнуло из-за ближайшей избы и перелетело через бортик, грубо опрокинув ее на сено.

Падая, она успела увидеть показавшиеся ей огромными ноги запрыгнувшего к ним человека и не раздумывая выбросила в их сторону свою железную палку. Как потом выяснилось, этим она спасла жизнь Ниеракту, а возможно, и всем остальным, потому что великан, не тратя время на выяснение отношений, вознамерился сразу перейти к делу и уже замахивался топором. Удар палкой пришелся ему под колено, отчего он потерял равновесие и с недобрым рычанием завалился боком назад, не выпуская из рук топор.

Почти одновременно с другой стороны в сани заскочил второй такой же верзила. Падающий приятель помешал ему сразу же рубануть по растерявшимся от неожиданности путникам, и это снова кому-то из них спасло жизнь. Т’амана успела ухватить его обеими руками за ногу, обутую в кожаный, хотя и простецки сшитый сапог, и дернуть изо всех сил так, что парень вывалился обратно за бортик. Поскольку сани ни на мгновение не задерживались, сзади поспевали видевшие все своими глазами гардианы, которые теперь и должны были заняться вторым нападавшим, уже вскочившим со снега и бросившимся вдогонку.

Атмар с сыном раньше других пришли в себя и мертвой хваткой вцепились в ручищи поверженного воина. Подоспевший Ниеракт огрел его щитом по лбу, не причинив видимого урона, кроме кровавого рубца. Т’амана храбро бросилась под щит и придавила горло хрипящего от натуги великана локтем. Так и есть! Вот она, заветная косичка!

— Держите его и не отпускайте ни за что!

Т’амана, как тисками, сдавила большую голову и быстро-быстро зашептала в невидимое под седыми прядями ухо только ей известные чудодейственные слова. К своему удивлению, она не заметила никакой реакции на них. Могучий старик продолжал остервенело вырываться и рычать.

— Тэвил!

Она ухватила его за патлы и заглянула в ухо. Ну конечно: бедняге вставили надежную затычку из промасленной пакли. Подцепив затычку ногтем, Т’амана налегла на противника всем телом и снова стала шептать заклятие. По тому, как он испуганно скосил на нее безумные глаза с покрасневшими от напряжения белками, она поняла, что ее услышали, и продолжала говорить, напрягая спасительную память. Получилось! Сначала силач просто обмяк, потом жадно облизал спекшиеся губы и спросил:

— Радэлла цела?

Товарищи Т’аманы, которые толком не видели и не слышали происходящего, продолжали отчаянно удерживать его за руки. Исли, единственный, кто не потерял присутствия духа, потому что просто не успел испугаться, оглянулся, убедился в том, что второй преследователь тоже надежно схвачен ловкими женщинами, и посчитал разумным остановить сани.

— Можете его отпустить, — облегченно сказала Т’амана, выпрямляясь. — Он больше не опасен. Как тебя зовут?

— Каур… — Мужчина сел, глядя на направленное прямо в лицо острие меча. — Ангус рубил по-настоящему, и я попытался ее защитить.