Кирилл Шатилов - Торлон. Война разгорается

Дойдя до амбара, по-прежнему гостеприимно распахнутого, Сима отрешенно заглянул внутрь. Никого. Лестница на месте. «Ну что, ты спускаешься?» — словно спрашивала она. Сима угрюмо мотнул головой. Сейчас он чувствовал себя не только безоружным, но и беззащитным. Если бы боги смилостивились над ним, он готов был пожертвовать ради скорейшего возвращения домой всеми своими служанками. Если он погибнет, зачем они ему? Одну или двух он бы, конечно, постарался оставить, но остальным бы сам перерезал нежные шейки. А что, если дать зарок поступить так, если боги, пусть даже сама Квалу, его спасут? Его жизнь за жизнь нескольких хорошеньких девиц. Очень даже справедливый обмен. «Ну, Квалу, или кто там еще, вы готовы вызволить меня из этой передряги?»

Боги равнодушно молчали.

За спиной Симы раздались голоса. Шумные, почти кричащие. Но совершенно непонятные. Забыв про холод и усталость, он машинально юркнул внутрь амбара и хотел было захлопнуть за собой створки, да вовремя спохватился: раз говорят громко, значит, его пока не видели, а закрывающиеся ворота, такие большие и наверняка скрипучие, заметят в два счета. По лестнице, однако, спускаться сразу не стал. Снова любопытство победило в нем страх. Сима залег в снег и с замирающим сердцем подполз на локтях к краю створки. Голоса не стихали, и по ним можно было более или менее точно судить о том, что говорившие сейчас находятся там, где он недавно был, — возле избы.

И в самом деле, высунувшись ровно настолько, чтобы видеть заснеженное пространство одним слезящимся глазом, он различил три фигуры, с головы до ног закутанные в мех и вооруженные короткими луками. У одного из троих за спиной болтался переброшенный через плечо меч. Зверье! Это они! Настоящее лесное зверье! В каких-то нескольких шагах от него. Только они могут так грубо орать, так неуклюже носить меч и так по-детски обрезать луки. Насчет последнего он прекрасно сознавал, что с короткими луками в Пограничье орудовать удобнее, но не мог побороть внутреннее отвращение. Так вот вы какие, извечные враги Вайла’туна! Дикари! Как вас там? Шеважа… Вот и свиделись! И где?! Не в лесу. На земле вабонов! Как сказали бы тупоголовые сверы, в пределах видимости замка. Да когда такое бывало?!

Между тем троица, нигде не задерживаясь и не останавливаясь, по-хозяйски, не стряхивая снега с шуб, прошла в избу. Словно прекрасно знала, что ее там не подстерегает никакая опасность.

Сима смотрел уже в оба глаза. Ждал продолжения. Не могло же все на этом закончиться. Он всегда представлял себе, что шеважа кочуют целыми табунами, или племенами, или ордами, кто их там разберет, но уж никак не троицами. Значит, жди новых шуб. Ишь как вырядились! Не всякий эдель зимой себе такое буйство меха может позволить. Да и каждый дикарь едва ли. Видать, непростые гости пожаловали. У них ведь там тоже, скорее всего, всякие начальники и вожди имеются. Тем, наверное, и уединяться по трое сподручно. Точно, так и есть! Три вождя пришли в заброшенный торн на свой хрю-хрю, на сходку звериную, думу думать в уюте чужой избы. Сима даже развеселился, размышляя над идиотизмом такого предположения.

А ему-то что теперь делать прикажете? Задом-задом обратно в норку? Или продолжения ждать? Или вон из амбара, через низенький забор — и в бега? Народ звать? Ага, еще чего! Пойдут они чужой торн отвоевывать с кольями да лопатами, конечно. Еще и ему достанется. За что-нибудь. Тэвил! Ну и влип, однако!

На самом деле Сима даже не догадывался, насколько влип. Если бы он смог почувствовать обращенные на него сейчас из-за заснеженных кустов враждебные взгляды, хотя бы только те, что хищно щурились поверх оттянутых к плечам упругих стрел с каменными жальцами наконечников, даже ему от отчаяния расхотелось бы жить. Но он не видел их и не чувствовал, а потому преспокойно лежал в шаге от спасительной ямы и вызывал среди затаившихся наблюдателей волну разногласий.

— Он царапает меня ножом, — прошипел Чим, сын одноглазого Зорка, ни к кому не обращаясь, но зная, что его слышат.

На языке кен’шо это означало «раздражать».

— И меня, — как всегда, поддакнул ему Итик.

Оба мальчугана следили за острием стрелы, зажатой в огромной пятерне Гури. Гури целился точно в человека, но тетиву пока не натягивал, в отличие от доброго десятка лежащих в снегу слева и справа от него стражей.

— Илюли [17] Илюли — прозвище вабонов на языке шеважа. убьет моего отца, — продолжал шипеть Чим, имея в виду одного из вошедших в Дом.

— Не бойся, — не оглядываясь, заверил его Гури. — Илюли сам боится.

— У него нет оружия, — понял, что имеет в виду старый воин, Итик. — Он не может убить.

— Тихо! — шикнули на говорунов с обеих сторон. — Тихо!

У них не было приказа никого убивать. Только защищать. На то они и стражи. Вот если бы на подступах к Дому или в Доме оказались те, кто отважился помешать Гелу, молодому, но уже испытанному вождю клана Тикали, сыну Немирда, и Зорку, вождю клана Фраки, брагу Немирда, сойтись на совет с третьим, никому не известным воином из никому не известного клана, вот тогда они не стали бы медлить ни мгновения и превратили любого в дохлого ежа.

Чим переживал за отца, потому что не верил Гелу. С тех пор как кланы Фраки и Тикали объединились, чтобы с помощью огня начать ответную войну против илюли, дела в Лесу стали развиваться в лучшую сторону. Конечно, наступление зимы не сделало жизнь легче, однако было достигнуто главное: враги перестали нападать первыми. Теперь воины могли надолго оставлять свои стойбища без присмотра и не беспокоиться о том, что в их отсутствие произойдет непоправимое. Они собирали большие отряды и обрушивались всем гуртом на Дома илюли. После того, первого Дома, который сгорел дотла, Чим участвовал еще в двух удачных нападениях, завершившихся гибелью всех защитников. За которую никто не мстил, как прежде.

Атаками на Дома илюли верховодил Зорк. Но выбор Дома и все связанные с этим передвижения обоих кланов определял Гел. Самолично. С наступлением зимы он даже перестал созывать советы старейшин. Зорку это не нравилось, многие тоже роптали, но ничего поделать не могли: Гел ни разу не ошибся в выборе направления и очередности действий. Поговаривали, что ему дают советы. Мелик, единственный из оставшихся в живых братьев Кепта, бывшего помощника Зорка, тоже ныне убитого, и занявший его место подле вождя, относился к Гелу недоверчиво и считал, что тому помогают. Причем не кто-нибудь, а сами илюли. Как такое могло бы случиться на самом деле, Чим не представлял, но был еще Гури, не раз выходивший в разведку из Леса и проникавший внутрь Домов илюли, и этот Гури утверждал, что илюли бывают разные. Означало ли это, что кто-то из них мог настолько испугаться вторжения жителей Леса, чтобы стать предателем? Чиму в это верилось с трудом. Зорк многозначительно поглаживал бороду, ни с кем из друзей не спорил, однако на Гела с некоторых пор посматривал с подозрением.