Наталья Бульба - И осталась только надежда…

Глупо и бессмысленно, но… добавляло азарта происходящему.

– Они были слишком легкой добычей. – Он хотел словесного поединка, я не собирался ему отказывать в этой малости. – Я рассчитываю, что ты продержишься дольше.

– С этим? – Он чуть двинул рукой, давая понять, что под «этим» имеет в виду именно автомат.

– Против этого. – Я коснулся ладонью рукояти кинжала, вызвав на его лице легкое изумление.

Я в нем не ошибся, его удивление длилось недолго, сменившись благоразумием.

– А отказаться я могу?

Этот воин нравился мне все больше. Возможно, это было моей прихотью, но мысль о том, чтобы сохранить ему жизнь в предстоящей битве, уже не казалась мне безрассудной.

– Тебе не стоило попадаться мне на глаза. – Я позволил усмешке коснуться моих губ и отошел к прозрачной перегородке, отделявшей тренировочный зал от коридора. – Но умрешь ты не сегодня. А если из тебя получится хороший ученик, то от старости.

Моих намеков он не заметил или… проигнорировал. У людей это называлось дерзостью, у нас – вызовом.

Меня не обманула некоторая расхлябанность, которую он мне демонстрировал, пытаясь убедить в своей безопасности для меня. Каждое его движение было выверенным, каждое слово вводило в заблуждение.

Он небрежно перехватил оружие, укладывая его удобнее на согнутой руке, но я не упустил, как его палец легко перевел переключатель в режим огня подствольного гранатомета.

– Для мага моего уровня выстрел из гранатомета не страшен. – Я счел нужным слегка охладить его пыл.

Ну не хотелось мне, чтобы вера в этот кусок металла лишила его способности предугадывать события, играя на опережение.

Впрочем, в какой-то мере это могло касаться и меня. В последние дни я все чаще уповал на благосклонность ко мне судьбы, чем на холодный расчет.

– И что ж мне с тобой тогда делать? – с какой-то даже обидой в голосе произнес Алексей.

Что ж, будь я на его месте, тоже бы так легко не принял поражение.

У меня оставался выбор, удовлетворить его любопытство или нет, но я решил, что не в этот раз. Я еще помнил, как тестировал похожее на это оружие. Помнил ощущение смерти, несущейся ко мне. Помнил, как, будучи уверенным в способности моих щитов укрыть меня как от самого взрыва, так и от града осколков, продолжал в этом сомневаться. Не самые приятные воспоминания.

Впрочем, мне не обязательно было ему что-либо доказывать. Он уже поверил мне, отказавшись от мысли проверить мое заявление.

Это ничуть не уменьшало удовлетворения от общения с ним. Будучи рисковым парнем, он знал границу, за которой риск становится неоправданным безрассудством. Прежде чем остановить свой выбор именно на этой модели автомата-гранотомета, я еще раз восстановил в памяти его характеристики. Расстояние между нами было слишком мало, чтобы дать ему хотя бы шанс выжить.

– Ты предоставил мне повод убить себя, – обманчиво мягко произнес я, поворачиваясь к нему.

Я не скрывал усмешки, он – легкого разочарования.

– Разве ты не этого хотел? – с какой-то детской обидой уточнил он у меня, возвращая оружие в режим огня.

Вот ведь настырный!

– Человек. – Появление Сэнши меня не смутило, но насторожило.

На одно мгновение. Пока он не позволил мне увидеть интерес к этому воину в своем взгляде.

Короткая очередь разорвала относительную тишину, защита вокруг создания проявилась едва заметной пленкой, чтобы тут же погаснуть.

Взводный вновь оправдал мои ожидания, воспользовавшись предоставленной ему возможностью действовать. И не его вина, что результат оказался не тот, которого он ожидал.

– Он хоть и не маг, – пояснил я несколько огорченному Алексею, – но способен поглощать силу. – Реакцией на мои слова стало недоумение. Пришлось объяснять дальше. – Смерть – это Хаос, разрушение, переход на другой уровень и одно из проявлений магии. Сэнши просто вытянул эту силу, оставив лишь пустую оболочку. – Я взглядом указал на болванки, лежавшие кучкой на полу. – Чем сильнее стремление к смерти, тем больше сил получит Сэнши.

Взводный нравился мне все больше. Своей сообразительностью.

– Поэтому вы предпочитаете мечи?

– Жить, – бесстрастно прорычал Сэнши, не торопясь подойти ближе.

Защита защитой, но у огнестрельного оружия были свои преимущества, о которых я не собирался рассказывать человеку.

Я назвал вложенную в него энергию уничтожения магией. В какой-то мере это так и было, но только в какой-то. Прикосновение к изначально мертвому вызывало у нас неприятие, тяжело контролируемую ярость.

Наверное, любой, кому не было известно, как куются наши мечи, мог со мной поспорить, но я точно знал, что ни один даймон не променяет свой клинок на такое грохочущее чудовище. Впрочем, дело было не только в этом.

– Твое оружие бесчестно, – равнодушно бросил я, наблюдая не столько за Алексеем, сколько за созданием.

Я догадался, что его впечатление от знакомства с этим человека совпало с моим, и теперь пытался разобраться, как он пришел к этому выводу.

– Это ты про дуэльный кодекс?

Я только грустно покачал головой. Он говорил о том, чего даже осознать не мог.

– Скорее, про Кодекс чести. – И, не дожидаясь нового вопроса, показал взглядом на противоположную стену тренировочного зала. – Отойди.

Спорить тот не стал, но и не слишком торопился выполнить приказ.

– Уверен?

Иногда немногословность Сэнши вызывала у меня глухую ярость, оставалось опасение, что я неправильно понял смысл сказанного им. В этот же раз все было значительно хуже. Он не мог знать о том, что я задумал, но вел себя так, словно ему об этом было известно.

Я мог лишь надеяться, что его вопрос относится к моему желанию сохранить этому человеку жизнь, а не к моим планам.

– Он любопытен, – равнодушно бросил я, заметив в глазах создания ухмылку.

Возможно, нам стоило поговорить с ним откровенно, но… я предпочитал считать его все-таки своим врагом, чем союзником. Он же не торопился убеждать меня в обратном.

– Что дальше? – крикнул Алексей, остановившись у стены.

Моего движения взводный не разглядел. Будь я в набиру, возможно, он и заметил бы тень, стремительно приближающуюся к нему. Но я ему такой возможности не дал.

Бесполезный теперь автомат упал на пол (взводного я не щадил, так что его рука повисла безжизненной плетью), а лезвие моего клинка царапало кожу на его горле.

Его реакция меня порадовала. Алексей морщился от боли, но в его глазах была должная оценка моей демонстрации.

– И вы все такие? – скривившись, уточнил он у меня, как только я убрал кинжал.

Прежде чем ответить, несколькими точечными ударами по нервным окончаниям, от которых он захлебнулся воздухом, вернул ему подвижность.

– Все.

Желания шутить у него уже не было. Верным свидетельством этому стал мат.