Эрик де Би - Призрачный путник

Её глаза были печальны.

— Чего ты хочешь? — спросил призрачный путник.

— Я прошу милосердия для моего господина, — лицо женщины было спокойно, а глаза влажными.

Путник разозлился.

— Дарен Грейт — чудовище, — его нерушимая твердость куда-то исчезла, и Путник не мог понять, почему эта женщина заставляет его чувствовать себя так неловко. — Я должен уничтожить его, за то, что он со мной сделал…

Влага в её глазах блеснула, и они, казалось, покрылись коркой льда.

— Я не могу тебя остановить, а значит, ты должен убить и меня, — сказала Льета, — потому что я не могу без него жить.

Она обернула подол платья вокруг ног, опустилась на колени и склонила голову. Даже отодвинула золотую косу, открывая бледную шею.

Пораженный Путник отступил на шаг, продолжая сжимать меч.

— Что?

По щеке Льеты покатилась слеза.

— Я не плакала — не так — с тех пор, как погиб мой Тарм, — тихо сказала она, не вытирая слез. — Я живу только ради Дарена, ведь он единственный, кто меня утешает, но…

Она посмотрела на Путника полными слез глазами.

— …Но я не хочу жить, с тех пор как умер мой сын. Не по-настоящему.

Затем женщина вновь опустила голову.

Путник похолодел. Он занес клинок, назад и вверх.

Еще одна слеза капнула из глаз женщины.

— Прощай, Рин, если ты все еще жив.

Меч Путника отскочил от толстой дубовой стены и с лязгом упал на землю.

Испуганная Льета подняла голову. Путник присел перед ней. Отбросив меч, он стянул перчатки и мягко взял её лицо в ладони, хотя все понял и без своих способностей. Понял, но не мог поверить, пока…

Вздрогнув от его холодного прикосновения, Льета вгляделась в яркие синие глаза. Её глаза.

— Рин? — спросила она, почти шепотом. — Но к-как?

Губы Путника дрожали, он не мог говорить и просто медленно кивнул. Он знал, что это правда.

Руки Льеты обхватили его, и женщина крепко прижала Путника к себе.

— Рин… — всхлипнула она. — Я даже не надеялась, что ты жив…

Взгляд призрачного путника был почти нежным.

— Мама, — прошептал он.

Собственный надломленный голос вернул его к реальности. Путник убрал руки и со всхлипом вырвался из объятий матери. Он полу-упал, полу-отполз назад, ударившись о стену, но столкновения даже не почувствовал. Его захлестнул бурный поток непрошенных чувств, и Путник, в напрасной попытке удержать их внутри, вцепился в голову.

— Это и есть секрет, который ты хранил все эти годы, отец? — как проклятие, выпалил Путник. — Это и есть то, о чем ты не мог мне сказать?

Как всегда, Тарм Тардейн молчал. Дух просто замер без движения и наблюдал, но когда его взгляд падал на Льету, глаза призрака наполнялись любовью. Путник беззвучно закричал.

Через миг его плеча коснулась нежная ладонь.

— Что случилось? — спросила Льета.

Он стряхнул её руку. Путник смотрел на женщину, понимая, что в нем нет злости. Он перевел взгляд на собственные руки, все в шрамах и в грязи. Это были руки воина, руки мстителя, руки убийцы.

— На этих руках слишком много крови, чтобы касаться твоих, — прохрипел Путник.

— О чем ты говоришь? — спросила Льета. Встав перед ним, женщина заглянула Путнику в глаза. — Мы снова вместе. Мы можем сбежать отсюда… в Серебристую Луну… или еще дальше! Можем уйти…

— Ты способна предлагать такое? — спросил он. — После всего, что я сделал, тому, кем я стал… После того, что он со мной сотворил?

— Ты можешь оставить его в прошлом. Для нас это все закончилось.

— Не для меня, — ответил Путник, мотнув головой. — Только не после того, что он сотворил. Грейт сделал меня тем, кто я есть, и он — последний.

Путник встал и отвернулся.

— Он будет последним.

— Нет! Ты не можешь убить его! — воскликнула Льета, схватившись за край его плаща.

— Почему? — прохрипел он, разворачиваясь к матери. — Почему? Он забрал у нас все, разрушил наши жизни. Почему я не могу его убить?

— Ты должен кое-что узнать о Дарене, — сказала Льета. Путник пристально глядел на нее, пока она пыталась выдавить из себя слова. — Ты… твое… твое кольцо.

— Кольцо? — он поднял кольцо с волчьей головой.

— Одинокий волк это… это фамильный герб Грейтов.

— Знаю. Он надел его мне на палец прямо перед тем, как убить, чтобы я почувствовал каждый их удар, — ответил Путник. Медленно, методично он обматывал руки перевязью стражника, чтобы не было видно кожу. — Чтобы я до последнего чувствовал боль, пока он не снял кольцо. Той ночью он потерял его, а я нашел. Старое кольцо, оставшееся после его путешествий.

Льета открыла рот, чтобы возразить, но слова не пришли.

— Что еще? — гневно спросил Путник.

— Когда Дарен был ребенком, он рос на сказках о героях, — ответила Льета. — Он… он всегда хотел стать героем сам, чтобы… чтобы произвести на меня впечатление, когда был молод… но он… он…

Её голос стал еще тише.

— В своем стремлении стать героем он забыл о том, что герой иногда должен жертвовать своими мечтами для того, чтобы поступить правильно. Для Дарена самопожертвование просто невозможно.

Путник был безучастен.

— Когда-то я любила его… прежде чем я полюбила Тарма… и тогда… я… ты…

И она замолкла, не в силах продолжать.

Призрак Тарма Тардейна выглядел печальным, как будто Льета ударила его. Дух, несомненно, понял, о чем она говорила.

Путник — нет.

— Какое это имеет значение? — спросил он.

Льета взглянула на него влажными глазами и через силу улыбнулась.

— Я… думаю… — она опять опустила взгляд. — Думаю, проще разрушить, чем создать.

Мгновение они молчали. Потом Путник хмыкнул.

— Да, — сказал он. — Да, так и есть.

С этими словами он подобрал меч с земли.

— Иди домой, Льета. Я запомню то, что ты сегодня сказала, и моя месть обойдет тебя стороной.

Льета потянулась обнять Путника, но он отступил.

— Я потерян для тебя, мать, — произнес он. — Я не знал правды, а сейчас слишком поздно. Прости меня за то, что я сотворил, и за то, что я должен сделать.

Призрак Тарма посмотрел на него, бросил тоскующий взгляд на Льету, которая не могла ни увидеть его, ни ощутить его любовь и заботу.

Путник оставил мать рыдать в переулке и вышел на улицу, направляясь к дому Лорда Певца Дарена Грейта.

Его встретили глаза, полные жажды убийства, боевой клич, меч и цеп.

— Ты уже вернулся… так быстро, — произнес пойманный врасплох, но быстро соображающий Грейт.

— Что, отец, не ожидал меня увидеть? — отозвался Мерис, постукивая кромсателем по дубовой столешнице. Рядом торчал топор следопыта, воткнутый в два тома «Истории Глубоководья», которые Грейт оставил на столе. — Неважно. Думаю, мы оба понимаем, зачем я здесь.

Слова Мерис глотал, как будто его язык распух или юноша был пьян.