Юлия Архарова - Дорога в ночь

— Иди за мной.

И я пошел. Что мне еще оставалось делать?

Путь наш был недолог. Оказалось, что любимому сыну таэ Луорена зачем-то понадобилось привести меня в оранжерею. И что я здесь не видел? Журчащие ручьи, множество деревьев и кустарников, часть из которых привезена еще с прародины — Вэллата, цветущие клумбы, художественно расставленные валуны. В оранжерее сейчас никого не было, лишь одинокая дэйш’ли увлеченно копалась в какой-то клумбе.

— Зачем ты меня сюда привел? — спросил я брата.

— Поговорить.

— Так говори! Я тебя внимательно слушаю.

Но Тэлиан молчал, не спешил начать разговор. И когда у меня уже вот-вот были готовы сдать нервы, когда я уже хотел взорваться, как неисправный озаряющий шар, брат наконец заговорил:

— Ответь для начала на один вопрос. — Он повернулся ко мне лицом и внимательно, очень серьезно на меня смотрел. — Что эта дикарка значит для тебя?

— В каком смысле?.. А-а-а! Ты хочешь записать меня в Отступники? — скривил губы в усмешке я.

Мне доводилось слышать, что после войны Отступников среди лоэл’ли было не так уж и мало. Некоторые эльфы не только обесчестили себя тем, что связались с человеческими женщинами и полукровками (притом в данном случае имелись в виду не банальные плотские отношения, а более глубокие чувства), но и даже захотели вырастить детей от таких вот неравных союзов. Отступников, эту язву на теле нации, пришлось искоренять не одно десятилетие. Кого-то убедили, кому-то пригрозили или наказали, а некоторые, говорят, и вовсе исчезли. Сейчас Отступников и вовсе не осталось, в обществе об этом феномене говорить не принято, да и, по правде говоря, большинство тех, кто запятнал свою честь близкими отношениями с людьми и полукровками, в это самое общество как раз не вхожи.

— Нет, — покачал головой брат, — я тебя ни в чем не обвиняю и не собираюсь. Но все равно хочу услышать ответ на свой вопрос. Кто для тебя эта полукровка? Ты видишь в ней лишь симпатичную мордашку и соблазнительное тело или все же нечто большее?

— К чему все эти вопросы?

Тэлиан так пристально смотрел, что мне стало как-то не по себе. Наконец старший брат кивнул каким-то своим мыслям, вздохнул и сказал:

— Я расскажу тебе одну познавательную историю. Нет, не перебивай. Думаю, тебе очень важно будет это услышать… Как ты знаешь, на Вэллате я потерял свою семью.

— Брат, я все понимаю, но тебе не кажется, что сейчас не время… — нервно перебил я.

— Нет, самое время. Прошу, выслушай и больше не перебивай… Так вот, там, за Вратами, я оставил всех тех, кто мне был дорог и кого я любил. Да, были еще и мать с отцом, но это, как ты понимаешь, другое. А потом еще и мать погибла… Последняя война и первые десятилетия после нее — это было страшное время. Я рад, что ты родился позже, что ты всего этого не застал. Кровь тогда лилась рекой, и большей частью это была человеческая кровь. Мы обвиняем арритов в жестокости, но опьяненные победой лоэл’ли тоже показали себя не с лучшей стороны. Сгорали в огне деревни и целые города со всеми обитателями, не щадили ни женщин, ни детей, ни стариков. Лишь позже мы немного поостыли и поняли, что нас слишком мало, чтобы построить крепкое государство, и помощь рабов нам необходима, да и эйсин вмешались.

— Я знаю, как появились вольные территории, — опять перебил брата я.

— Не спеши, мой рассказ будет не о том. Война разбудила в лоэл’ли все самые низменные потребности, но и потом, когда все более или менее успокоилось, страсти, бередящие наши души, не утихли. Ты, наверное, слышал о том, что у каждого более или менее крупного лоэльского поселения была построена деревня, где жили человеческие женщины, призванные удовлетворять естественные потребности лоэл’ли, потом они постепенно сменились полукровками, по сути, нашими же дочерями. Тогда внутренняя обстановка в государстве, которое само по себе еще толком не сформировалось, была очень нестабильной. Одни лоэл’ли хотели официально взять в жены своих наложниц или хотя бы признать рожденных от них детей. Другие, их было большинство, боялись, что мы просто растворимся в людях, утратим чистоту крови, саму свою суть, и предлагали всех людей и полукровок истребить. Вэйон предложил выход, который понравился далеко не всем, но ситуацию все же спас.

— Если ты хочешь рассказать мне, почему на мою невинную просьбу отец так бурно отреагировал, то не трудись, я и сам знаю.

— Опять спешишь, — грустно улыбнулся наследный принц. — Я хочу рассказать об одной главе моей жизни, о которой мало кому известно.

Невольно я заинтересовался. Мой старший брат действительно чрезвычайно скрытная личность, да и вряд ли из-за какого-то пустяка он бы позвал меня в оранжерею. Особенно сейчас.

— После войны с людьми прошло много лет, выросло уже целое поколение полукровок, но волнения среди лоэл’ли еще не достигли критической массы, да и Вэйон не внес свое историческое предложение. К чести своей, скажу, что деревни с женщинами я никогда не посещал, слишком свежа была в памяти еще моя Иракэна, моя жена. Но все же так случилось, что я увлекся одной полукровкой…

— Ты-ы-ы?! Как?

— Просто. Часть молодых полукровок забрали в только что построенный дворец для услужения. И одна из них… Знаешь, я сразу обратил на нее внимание. Такая юная, свежая и пугливая, казалось бы, что общего может быть у принца, который недавно похоронил свою жену и детей, и необразованной получеловечки, но, как потом оказалось, мы были не такие и разные. Сначала Нила стала все чаще проводить ночи у меня в постели, а потом и вовсе поселилась в моих апартаментах.

— Так ты тоже был Отступником? — опешил я.

— Да, хотя это и не афишировалось. А еще у меня хватило ума не заводить детей. Чувствовал, к чему все идет, знал, что ничем хорошим мой роман не закончится… Когда пришло время, я первым лично отвел Нилу в Инкубатор, потому что не мог поступить иначе. Потому что я проклятый наследный принц! И ведь знаешь, она даже не сопротивлялась — знала, что я поступил так, как должен был.

— Но она ведь вернулась?

— Тут мне повезло, Нила и правда вернулась, хотя из первой партии полукровок выжило меньше половины. Только вот это была бледная тень той настоящей Нилы — девушки, которую я знал почти пятнадцать лет. Она ничего не помнила, была непроходимо тупа, но зато исполнительна — идеальная рабыня, но уже не Нила. Пожалуй, только тогда я понял, что наделал, да только ничего уже было не изменить.

— И где теперь эта Нила?

— За твоей спиной, обернись.

Так это же та самая садовница! Я внимательней присмотрелся к девушке. Симпатичная, даже, можно сказать, красивая. Слишком красивая, чтобы заниматься грязной работой в оранжерее.

— Нила всегда любила растения, потому я нашел для нее эту работу, — сказал Тэлиан. — Рядом с собой я ее видеть не мог, но и не хотел, чтобы она стала наложницей кого-то другого.