Елена Павлова - Ряд случайных чисел [СИ]

— Ты пэгэпутал, мальчик! Гозы, конечно, удобгают дэгмом, но, таки, согласись, между начальным пгодуктом и конечным большая газница!

Квали догнал Грома в дверях кухни.

— Садись, садись! Сейчас я тебе все дам, — он открыл дверку ледника и выставил на стол кувшин и миску с протертой зеленью. — Гром, а чего ты меня так… обласкал?

В кухню шумно ввалились фехтовальщики, гогоча и азартно шлепая друг друга по мокрым спинам — видимо, обливались из ведра после тренировки.

— О, хавка! — сориентировался Донни, хватая свою синюю вампирку с вопиюще желтыми утятами на боках. — Что дают?

— Вот тут рыбка в белом вине, а хочешь — молоко достану, — озабоченно засуетился Квали. — А вот тут щи в кастрюльке, сейчас налью! — повернулся он к Лайму.

— Да забей, сам разберусь, — улыбнулся тот. — Живоглотов накорми, а то они тебя съедят! — кивнул он на «силовую часть» Руки. Гром как раз допил и поставил кружку, отдуваясь. Квали подхватил кувшин, собираясь долить еще.

— Погоди, чуть позже, — помотал Гром головой. — Пусть пока это провалится. А потом лучше молочка, на сладкое. Но — потом, — он важно кивнул самому себе. — Так че ты спросил-то, лягушонок? — он благодушно уставился на Квали, помаргивая маленькими глазками. Лайм и Дон многозначительно переглянулись.

— Ну вот, ты меня уже второй раз лягушонком называешь, — у Квали даже лицо вытянулось. — Почему, объясни хотя бы! Я зеленый, что ли? Или склизкий?

— Да вот, видишь, какая штука… имя у тебя… — поморщился Гром. — Я, как тебя позвать надо, каждый раз себя лягухой чувствую. В раздумьях — ква ли, не ква ли… Большой такой лягухой. А ты мелкий, значит, и есть лягушонок.

— Новый вид, — шепнул Донни. — «Лягушка разумная, сомневающаяся».

Квали всерьез расстроился. Не обиделся — обижаться на кого-нибудь из них он, после увиденного, наверно сможет еще не скоро. Но это ж что делается: братец дома Кваклей звал, а здесь еще круче!

— Слушай, забей! — сочувственно улыбнулся Лайм. — Это ж Громила, его не переспоришь! Даже наоборот, можешь считать теперь себя окончательно принятым. Гром у нас всем прозвища дает — но только своим, нашим. Он и меня Лимончиком обзывает!

— Ну, так, видишь, какая штука: лайм и есть лимон, только зеленый — загудел Гром. — Я тебе, можно сказать, комплимент делаю, а ты — «обзывается»!

— Квали — «светлый», — авторитетно заявил Дон. — Примерно.

— А не примерно? — в кухню зашел Санни.

— Утренний отлив, — пробормотал эльф. — Имеется в виду восток, утро, восход. Легкость глубины длинной волны, если дословно и без учета музыкального тона.

— Ух ты, слушай, а ведь точно! — осенило Грома. — Это все что-то значит, да? А я как-то не задумывался никогда. А я? Я что значу?

— Ну-у, Гром… Гро — что-то тяжелое, поставленное вертикально…

— Это точно! — заржал Дон. — Ну о-очень тяжелое! А вот вертикально — это не всегда, не всегда! — Гром сурово засопел на него.

— Громад, Гро-мад, — объяснил он Квали.

— А-а! Лунный камень! — дошло до Квали. — Это светильники садовые! Да слышали наверняка, рекламу по видеошару гоняют: «Вы хотите Луну с неба? Она ваша!» Наверняка видели где-нибудь, это каменные столбики такие длинные, резьба и полировка, их вдоль дорожек вкапывают, они по ночам сами светятся лунным светом. Красивые, только дорогие просто запредельно. — Гром, насторожившийся было при перспективе превратиться в садовое украшение, остался доволен своей полированной красотой и дороговизной. — А может, вру. Может, это лунный обелиск, ну, тот, по которому лунный календарь считали, — это Грому понравилось еще больше. — Я, в общем-то, не знаток эльфийского — так, по верхам. Мама говорит, мне гоблин в ухо дунул — у меня с музыкальным слухом плохо, так что… А без него эльфийский не выучишь.

— Ну, все-таки, хоть что-то, — Лайм критически осмотрел обглоданное ребрышко и взялся за следующее. — А я? Лаймон?

— Э-э-э… Волна… созданная заходящей луной, как-то так. Или убывающей… Но что-то в этом роде.

— Надо же! — проникся Лайм и ткнул пальцем в Донни. — А он?

— Донни — острый камень, пик с длинными склонами. Двумя. Дон — обрыв, пропасть — один склон.

— А Лягушонок? — озорно заблестел глазами Дон. Квали растерянно заморгал. Он серьезно? Но это же не на эльфийском…

— Слушай, пропасть ты наша, соси, что дали, и не подпрыгивай, — неожиданно пришел ему на помощь Санни. — А ты не напрягайся, скажи спасибо, что поросенком не стал, — повернулся он к эльфу. Лайм заулыбался, Дон захихикал, Квали растерялся окончательно. — Меня мама тоже не Санни назвала, но Сандоран в бою не годится, слишком длинно. Получился Санни. Теплая канава, если не ошибаюсь? Но, ты ж видишь — живу и не расстраиваюсь.

— Да чего ты его уговариваешь? — удивился Дон. — Он же не дурак — на приколы обижаться. Ты дурак? — подозрительно ласково посмотрел он Квали в глаза.

— Ну-у… Не знаю… — смущенно заулыбался Квали и покраснел.

— Вот видишь, как все просто, — повернулся Дон к Санни. — дураки всегда во всем уверены, а он сомневается — значит, точно не дурак. Он «очень хогоший мальчик», совсем не дурак, и обижаться не будет. Ты мне лучше вот что скажи, ты же не полукровка, это видно. — Лайм нахмурился было, Дон успокоил его жестом. — Я не собираюсь задавать крамольных вопросов, меня совсем другое удивляет. Почему у тебя эльфийский, как ты говоришь, «по верхам»? Слух — ладно, но сами слова-то должен знать?

— Да… У меня родители не любят… — поморщился эльф. — Знают, но не любят, и не говорят почти никогда. А на нем надо либо говорить с рождения, либо можно всю жизнь изучать, чтобы хоть немножко научиться. Он очень образный, масса иносказаний. Вот Кэйомилль — легкость круга полной луны на длинных мягких волнах. А на самом деле это просто ромашка! А у меня еще и слуха нет. Я пытался, конечно — но это карау-ул, — покрутил он головой. — У них же половина смысла от высоты тона зависит, а заклинания поются октав на пять, в одной ноте наврешь — такое получишь… — Квали тяжело вздохнул, воспоминания о последствиях неверно взятой ноты эльфа явно не радовали. Рука заинтригованно переглянулась, но удовлетворить любопытство не светило: расспросы о личном в Руке были под запретом.

— Подожди, — осторожно сказал Дон. — Не хочешь — не говори, но — «у них»? А ты… не из «них»?

— Мы тхузинц* — эльф нехорошо ощерился, слово больше напоминало плевок со щелчком на «ц». Рука насторожилась, даже Гром заморгал глазками как-то озабоченно. — Поедатель мертвечины, — Квали помахал обгладываемым ребрышком. — И еще скайнзунг, отмеченный скверной ле Скайн. «Скайн» — легко отринутое тепло, это уже само по себе ругательство. А мы, стало быть, отмеченные.

— Таки скверна? — Дон был само внимание.