Терри Гудкайнд - Машина Пророчеств

Однако она быстро обнаружила, что пробуждение не означало спасения. Проснувшись и сбежав от того, что шло за ней во сне, она не сбежала от боли. Ее голова болела так, что она думала, что потеряет сознание. Она прижала пальцы к вискам, чтобы через миг обхватить себя руками за живот, прижимая их к скручивающей боли где-то внутри.

Пока шип боли погружался в ее голову, горячая волна тошноты поднималась внутри нее. Она боролась с желанием немедленно очистить желудок. Пульсирующая боль в ее голове овладевала ею, заставляя ее чувствовать себя все хуже и хуже. Изо всех своих сил она сопротивлялась накатывающим волнам тошноты. Тошнота одолевала.

Когда все ее нутро начинало корчиться, Кэлен быстро выпуталась из одеяла и поползла на четвереньках по траве прочь от того места, где она спала. Она делала все, что могла, сопротивляясь желанию проблеваться, но ее тело не подчинялось ее воле, и она начала напрягаться от ощущения, что ее желудок пытается вывернуться наизнанку. Качающиеся волны тошноты прокатывались через нее снова и снова в такт стучащей боли в ее голове, каждый раз вызывая рвоту.

Кэлен ощутила руку на своей спине, и другую, отводящую за спину ее длинные волосы.

Она хватала воздух ртом в промежутках между спазмами. Она была уверена, что ее рвет кровью. Мучительная боль казалась непереносимой каждый раз, когда ее мышцы сводило судорогой. Было ощущение, что ее потрошили заживо.

Волны сокращений наконец начали затихать. Отплевываясь горькой желчью, для нее было облегчением увидеть, что крови не было.

— Мать-Исповедница, вы в порядке?

Это была Кара. Было здорово, что рядом кто-то был, было приятно не быть одной.

— Я не знаю, — ответила она.

Вдруг рядом с ней оказался Ричард.

— Что случилось?

Волны дрожи сотрясали все ее тело. Между ними и глотками воздуха она могла лишь выдавить:

— Тошнит.

— Я слышал, как ты кричала, на всем пути из комнаты, где стоит машина, — сказал Ричард, утешающе положив ладонь ей на спину.

Она выдрала толстый пучок травы и вытерла им рот, отшвырнула его и снова вытерла новым чистым пучком. Она и не догадывалась, что кричала во сне. Волны тошноты затихли, позволяя ей восстановить дыхание. Однако пульсирующая боль в голове не исчезала.

— У меня был кошмар, и, должно быть, я закричала и проснулась от крика.

Он прижал свою ладонь к ее лбу.

— Ты вся холодна как лед, и покрылась испариной.

Кэлен не могла унять дрожь.

— Мне так холодно.

Ричард подтянул ее поближе. Кэлен обмякла, сидя рядом с ним. Его теплые, сильные руки сомкнулись вокруг нее, защищая.

Однако он не просто обнял ее, а взял за запястье ее руку и поднял. Его прикосновение было болезненным.

— Добрые духи, — прошептал он себе под нос.

Кара наклонилась.

— Что такое?

Ричард чуть-чуть повернул руку Кэлен, показывая ей.

— Приведи Зедда.

Кэлен видела, как Кара убегает по тропе, скрывающейся среди деревьев. В руках Ричарда было так хорошо. Ей ничего не нужно было, кроме этого приятного тепла.

Но ее руку дергало болью с каждым стуком сердца. Она посмотрела на нее и была поражена тем, что царапины появились вновь. Зедд вылечил их, но они вернулись обратно и выглядели хуже, чем когда-либо.

— Выглядит так, как будто лечение Зедда вообще не помогло, — сказал Ричард.

— Мы приведем его сюда и увидим, что он думает по этому поводу. Он знает уйму всего об этих вещах, но мне кажется, что они заражены, и поэтому вернулись. Возможно, поэтому тебе так плохо. Может быть, он просто не изгнал заразу, когда лечил их в тот раз.

Это не звучало так, словно могло вызвать то, что она ощущал. Она раньше получала раны, становившиеся красными и отекшими. От них она никогда не чувствовала себя так. Говоря по правде, рука была делом десятым. В ее голове появился еще во сне внезапный взрыв боли, заставивший ее проснуться, заставивший ее ощущать все это и в итоге проблеваться. Этот был тот самый кинжальный удар боли между висков, задавивший ее тошнотой. Она не думала, что царапины имели какое-то отношение к ее головной боли.

Несколько раз в жизни у нее были головные боли столь сильные, что ее выворачивало наизнанку. У Ричарда они тоже были. Он говорил, что унаследовал их от матери. Она думала, что эта должна была быть чем-то вроде этого. Просто сильная головная боль. Эта мысль придала ей сил.

Она снова взглянула на пылающие красные царапины на руке. Ее озаботил тот факт, что залеченные, казалось бы, раны не только появились снова, но и стали куда хуже. Рука онемела из-за отека.

Кэлен снова задрожала от боли. Волна ледяного холода прокатилась сквозь нее. Боль в ее голове легла на нее неподъемной тяжестью.

И затем, как только Ричард наклонился к ней и притянул ее поближе к себе, она начала чувствовать, как мягкая сладость его дара просачивается в нее. Теплая волна облегчения затопила ее холодные, окоченевшие мышцы. Он использовал свой дар, чтобы исцелить ее раньше, так что она узнала ощущение прикосновения его магии. Вот что он делал сейчас - исцелял ее своей магией.

Дар Ричарда работал особым образом, и обычно срабатывал внутри него лишь при очень большой необходимости. Его близость к ней, его любовь к ней, его потребность в ее безопасности - всего этого хватило, чтобы исцелять ее.

Время утратило значение в его теплых объятиях, в потоке магии, вливающейся в нее.

Она чувствовала его успокаивающее, обнадеживающее, любящее присутствие каждой частичкой своего существа.

Но как бы сильно она не хотела его помощи, она не хотела разрешать ему делать это.

Она знала, что в процессе исцеления он должен был бы забрать ее боль себе. Сначала он должен был отбросить ее мучения прочь и забрать себе, и только после этого его дар мог течь в нее, исцеляя. Кэлен не хотела, чтобы Ричард забрал себе эту боль. Как бы она не хотела избавиться от боли, она не хотела, чтобы он страдал.

Тем не менее бороться с ним оказалось бесполезно. Сила его дара переполняла ее. У нее не было выбора, кроме как перестать сопротивляться. Это было ощущение, словно она позволила себе падать назад в неизвестную бездну. Это было страшно, и в то же время приносило облегчение, облегчение от ощущения свободы, от ощущения, что кто-то борется за нее, борется с болью вместо нее, от возможности стоять в стороне от бушующей битвы.

Она не знала, как надолго она потерялась в этом далеком от боли месте вместе с Ричардом, бывшим с ней, но она точно знала, что стоит ей открыть глаза и вернуться в привычный мир, она будет в его руках.

Несмотря на ее ожидания, боль все еще была там. Она была столь же сильной, столь же гнетущей, что и раньше.

Она узнала ту же самую боль и в глазах Ричарда. Он забрал ее себе, но, как это ни странно, в то же время она не покинула ее.