Вольфганг Хольбайн - Тор. Разрушитель

— Да, — вздохнул Тор. — Я тоже этого боюсь.

Прошло еще полдня, прежде чем они отправились в путь. В отряд вошли Свериг, Тор и еще двое мужчин. Эти воины посматривали на Тора с недоверием и невольным уважением, и он попытался завести с ними разговор, но ему удалось выяснить лишь их имена. Грендер и Тьерг явно были друзьями Сверига — если у того вообще могли быть друзья. В сущности, Тор мог себе представить, что он им наговорил.

Отряд решил остановиться на ночлег в башне у горной гряды, и Тор вызвался стоять на часах вторым. Он знал, что ему требовалось меньше сна, чем всем остальным, да и ни с кем не хотелось говорить, поэтому лучше было сразу лечь спать. К тому же, если дежурить вторым, можно не будить Сверига, отстояв на часах вместо него, и потом сразу отправиться в путь.

Впрочем, даже отведенное ему время Тору поспать не удалось. Съев отвратительный походный паек, он завернулся в накидку и подремал часа два, а потом пошел сменить Грейдера.

Седовласый воин заснул на своем посту и вскинулся, когда Тор вышел на полуразрушенную крышу и снег захрустел под его ногами. Тор сделал вид, будто ничего не заметил, и Грендер с благодарностью принял предложение сменить его на посту. Кивнув, воин ушел, а Тор, дождавшись, пока его шаги отзвучат на лестнице, подыскал себе местечко на крыше, откуда можно было видеть большую часть долины, не стоя на ветру. Возможно, в этом даже не было необходимости. Тор знал, что почувствует опасность еще до того, как что-то успеет разглядеть, будь то днем или ночью, в снежной метели или под ясным небом.

Теперь, выйдя из долины, он заметил, как обострились все его чувства и ясность восприятия окружающего мира стала возрастать с каждой минутой. На пути в башню Тор не обращал на это внимания — было не до того, но теперь ощущение уверенности крепло. Несмотря на тяготы перехода, холод, усталость и неприятные воспоминания, оставшиеся от прошлого визита сюда, Тор чувствовал себя намного лучше, чем прежде. Казалось, что он постепенно просыпается, выходит из дремы, а до этого, сам не зная того, бродил, словно лунатик, и его чувства все больше притуплялись. Сейчас они еще не такие, как прежде, но былые способности уже начали возвращаться, и Тор вдруг понял, насколько плохо ему было в последние месяцы. Там, в долине, он словно был заперт в клетке и даже дышал с трудом.

Некоторое время Тор просто сидел на месте, поигрывая молотом. Другого оружия он в дорогу не взял. Довольно тяжелый молот казался ему легким, словно пушинка. Оружие было прекрасно сбалансировано, и Тору подумалось, что этот молот существовал уже давно и принадлежал ему и раньше, а если не ему, то другому воину, такому же, как и он, исполненному сил и решимости. Молот словно жил своей жизнью, и, хотя сейчас оружие спало, еще не готовое к пробуждению, Тор уже ощущал в нем силу и слышал, как молот поет свою песню, песню о власти…

— Будь мы сейчас на войне, такое поведение стоило бы тебе жизни, Тор. По закону полагается вздернуть любого, кто заснул на посту.

Медленно повернувшись, Тор посмотрел в глаза Сверигу. Помощник ярла поигрывал своим боевым топором, растянув губы в насмешливой ухмылке.

— А если бы ты действительно был непобедимым воином, как о тебе говорят, то мне вряд ли удалось бы подкрасться к тебе. Интересно, что скажет Бьерн, когда я доложу ему об этом?

— Будь мы сейчас на войне, — ответил Тор, подбрасывая в руке молот, — то Бьерн ничего не узнал бы об этом. Враг не смог бы подобраться ко мне так близко.

Ладонь Сверига сжалась на рукояти топора.

— А откуда ты знал, что это я? Вдруг враг попытался бы подкрасться к тебе сзади и убить? — высокомерно спросил он.

— Ты споткнулся на третьей ступеньке. Прежде чем подняться на крышу, ты остановился на предпоследней ступеньке и снял с плеча топор. Ты носишь его на правом плече и потому припадаешь на правую ногу А когда ты открыл дверь на крышу, лезвие топора задело стену.

Свериг изумленно уставился на него, и на мгновение в его глазах вспыхнула ярость, а потом что-то еще, о чем Тор предпочел не думать. И, конечно же, он не стал говорить Сверигу о том, что чует врага на расстоянии выстрела.

— У тебя хороший слух, — наконец нашелся помощник ярла.

Переступив с ноги на ногу, Свериг прислонил топор к стене и, прячась от ветра, поплотнее завернулся в накидку. Затем он присел рядом с Тором.

Top подумал, не подвинуться ли ему, чтобы Сверигу было удобнее, но решил не делать этого. Воин мог воспринять это движение как попытку унизить его. Да, люди действительно сложные создания, а Свериг тем более.

— Мое время дежурства уже давно началось, — помолчав, заметил Свериг. — Почему ты меня не разбудил?

— Для этого мне пришлось бы покинуть мой пост. — Тор улыбнулся. — А за это на войне карают смертью, так ведь?

— Да, на войне.

— А мы на войне?

— Не знаю, с кем нам воевать, — ответил Свериг, смерив Тора странным взглядом. — Но, возможно, нам действительно предстоит война.

— Ага.

Свериг еще плотнее запахнул накидку. Он уже дрожал от холода, хотя пробыл на крыше всего пару минут.

— Бьерн не хочет в это верить, — продолжил он. — Но война уже идет. И началась она давно, с тех пор как я себя помню, а может быть, и раньше.

Тор не стал выспрашивать подробности. Возможно, причиной сентиментального настроения Сверига была снежная равнина. Сейчас воин вел себя иначе, чем обычно, хотя Тор и не мог объяснить, в чем это проявляется. Словно стена, которой Свериг отгораживался от мира, покрылась трещинами.

— Ты думаешь, что ты мне не нравишься, Тор, — помолчав, продолжил он. — Ты думаешь, что я не доверяю тебе и ненавижу тебя.

— А что, это не так?

— Ненавижу ли я тебя? — Свериг поднес руки ко рту, отогревая пальцы своим дыханием. — Я же, в сущности, так и не познакомился с тобой. Я ничего о тебе не знаю. За что мне тебя ненавидеть? Но я не доверяю тебе, это правда. И ты мне не нравишься.

— Почему?

— Я никому не доверяю. И мне никто не нравится. Так что не принимай это на свой счет. — Воин улыбнулся, но от холода его лицо застыло, так что улыбка превратилась в гримасу. — Может, я и сам себе не нравлюсь.

— А я уж было подумал, что у нас нет ничего общего.

В ответ Свериг снова улыбнулся, удивив Тора в очередной раз.

— Я сам себе не доверяю, — добавил он. — И это хорошо. Моя задача состоит в том, чтобы защищать долину и ее жителей. Кстати, в том числе и тебя, и твою семью.

Тор уже открыл рот, собираясь ответить, но потом передумал и только смерил Сверига долгим взглядом. «Твою семью». Эти слова прозвучали странно, тем более что их произнес Свериг, человек, с которым у Тора сложились самые плохие отношения. Конечно, Тор не назвал бы его врагом, но друзьями им никогда не стать. Он еще раз мысленно произнес эти слова, с той же интонацией, что и Свериг: «Твою семью…» Сейчас они приобрели для Тора совсем другое значение. За эту зиму он привык воспринимать Урд и ее детей как свою семью, заботился о них, нес за них ответственность, словно так было всегда. С другой стороны, он ведь помнил лишь небольшой отрезок своей жизни, и все это время Урд была рядом. Но осознал это Тор только сейчас, в этом холодном, неприветливом месте, в обществе человека, который явно не являлся его другом. Если раньше Тор вел себя так по отношению к Урд и ее детям то ли по привычке, то ли повинуясь общественным условностям, то теперь он понял, что так все и должно быть. Он делил свою жизнь с Урд, и теперь эта женщина станет матерью его ребенка. До сих пор Тор не задавался вопросом о том, готов ли он к этому, но теперь знал, что это так. Он готов к рождению сына и, как только они вернутся в долину, скажет об этом Урд. И тогда…