Мария Заболотская - И.о. поместного чародея

Дом был тих. В спальне я стащила с себя одежду. Она уже просохла, но пропиталась насквозь запахами тины, стоячей воды и, как мне казалось, покойника. Потом напялила на себя первое, что подвернулось мне под руку, и ничком упала на кровать. Дальше — тьма и тишина.

Разбудил меня непонятный шум. Сквозь муторную сонливость сначала пробился звук глухих ударов, затем приглушенный гам голосов. От досады я даже захныкала, пряча голову под подушку.

Но деваться было некуда. Я полежала еще минутку, ожидая, пока не успокоится резь в глазах. Будто песку кто насыпал…С удивлением обнаружив, что каким-то образом умудрилась нацепить на себя халат Виктредиса, я немедленно сбросила с себя это безобразие, и переоделась в свою родную, все еще воняющую речной тиной одежду. Потом со стонами и охами я подошла к окну и выглянула во двор. Увиденное заставило меня чертыхнуться.

— Вам-то чего от меня понадобилось?.. — буркнула я себе под нос и принялась продевать руки в рукава магистерского балахона.

…Во дворе собралась целая толпа — иначе не скажешь. Обычно к чародеям таким скопищем не ходят — блюдут тайну и конфиденциальность. Кому охота, чтобы весь город обсуждал, на кой тебе понадобился колдун — то ли облысение раннее остановить, то ли соседа не в меру прыткого отравить… Поэтому посетители к Виктредису являлись с наступлением сумерек, при этом старательно кутаясь в плащи и натягивая шляпы на глаза. Сейчас же имело место совсем другое явление — время близилось к полудню, солнце стояло высоко, и ни одной шляпы у присутствующих, коих насчитывалось шесть душ, не имелось, равно как и плащей. Рубахи из небеленого холста, подпоясанные веревками, лапти с онучами самого простецкого вида и бороды, что твой веник, у всех шестерых. И дураку было ясно, что мои нежданные гости крестьяне, да еще и из какого-нибудь дальнего села.

Как только я показалась в дверях, вся эта густобородая компания вытаращилась на меня, словно на балаганного медведя.

— Э-э-э…. господа, вы к кому? — обратилась я к ним, еще питая надежду на то, что дело как-нибудь разрешится само по себе.

— К чародею, само собой, — уничтожил мои надежды в зародыше предводитель крестьянства. — Не могете ль вы, барышня, его кликнуть?

Ну вот! Никак медведка одолела, или какая дрянь капусту с редькой повадилась жрать…Я тяжело вздохнула и начала:

— Магистр Виктредис нынче был призван городским Советом на ловлю упыря, который терроризирует окрестности. И покудова гнусный кровопивец не будет обращен в прах, магистр не может заниматься иными делами.

Крестьяне выслушали меня с большим вниманием. Впрочем, я особо не надеялась, что они поняли хотя бы половину из сказанного мною. Бороды надежно скрывали признаки каких-либо эмоций. Быть может, эта новость и вовсе оставила их равнодушными?.. Ну пожалуйста, пусть чародей им будет нужен вовсе не срочно…

— Да нам бы на одно словечко, — жалобно произнес тот же крестьянин. — Пусть токмо чародей посоветует, что делать-то и мы уйдем….

— Говорю же вам, почтенные — магистр отсутствует, ловит упыря по лесам и полям. Попробуйте его найти! Сегодня вот он на кладбище ночевал, с утра пришел, чаю попил и снова ушел, — безо всякого вдохновения врала я.

— Ох ты ж горе горькое… Ишь, какая работенка у человека паскудная! — сочувственно покачал головой крестьянин. — Только что ж делать нам? Может к бургомистеру вашему сходить? Пусть хоть он чем поможет…

"Нет, они что — сговорились все?!!" — мысленно возопила я. Похоже, что все мои собеседники назло мне озвучивали сплошь вредные идеи, лишая меня всякой возможности отвертеться. Ну на кой черт им сдался бургомистр? И не отговоришь уже — вон как глаза заблестели-то…

— А что у вас за беда? — торопливо спросила я, постаравшись вложить в голос хоть чуточку сочувствия.

Крестьяне, уже со вздохами направившиеся к воротам, приостановились.

— Вот одно слово, что беда! — с досадой крякнул предводитель, а остальные что-то пробурчали в знак согласия. — Отродясь такой напасти не бывало! Да только что толку голову вам, барышня, себе забивать?

Тут я как можно выразительнее запахнулась в тогу магистра, стараясь при этом скрыть от глаз просителей многочисленные пятна, усеивавшие ее в области живота, и торжественно представилась:

— Каррен Глимминс, ассистент магистра Виктредиса! — и заметив, что крестьяне как-то озадаченно на меня смотрят, поправилась — То есть, помощник и полномочный заместитель. Покудова магистр сражается с вампиром, мне положено исполнять его обязанности. Так что вы можете смело изложить мне суть вашей проблемы.

Видно было, что крестьяне не пришли в восторг от моего предложения, и я, трезво оценивая свой внешний вид, их в этом не винила. Даже тога не спасала положения — я бы сама не доверила столь бестолково выглядящей девице и лишайную кошку. Недоверчиво косясь на меня, и поцокивая языком, предводитель, — а звали его Амадей Блох — принялся рассказывать, что за беда пригнала их к дому магистра Виктредиса из деревни Косые Воротищи, которая находится "во-о-оон там, вверх по речке, значится"

…Косые Воротищи особым богатством никогда похвастаться не могли. Это была одна из тех поразительных деревень, где засуха сменяется наводнением, затем следует град и ураган, а все, что осталось после этого, обычно погибает в последующем пожаре. И так как цикл этот был непрерывен и замкнут, то местные жители сначала разочаровались в жизни, потом в огородах и сенокосах, плюнули на прочие народные ремесла, плоды которых тонули, горели, уносились прочь ветром и сборщиками податей, и стали жить весело и привольно, хоть и впроголодь. Вообще-то это можно было объяснить тривиальной ленью, но сами себя воротищенцы явно считали философами.

Домашняя скотина была вынуждена заботиться о своем прокорме самостоятельно; оголодавшие воротищенские свиньи, сбившиеся в хорошо организованные стада, обращали в бегство даже вооруженных до зубов путников.

Единственной отрадой местного населения оставалась рыбалка. Тем более, что во время наводнений этим делом можно было заниматься, не выходя из дому. С малых лет каждый воротищенец знал, что в жизни есть только одно светлое пятно — когда поплавок начинает дергаться. Ну и соответственно, то, что большая часть населения Воротищ ночевала и дневала на реке, никого не удивляло. Даже жены не пилили своих мужей, появлявшихся раз в месяц на пороге дома со связкой карасей в руках и следами беспробудного пьянства на лице.

Жизнь шла своим чередом, и воротищенцам было бы нечего делать на подворье магистра Виктредиса, но привычный уклад существования злополучной деревни было нарушен.

Да, мужики уходили на рыбалку, как и всегда. Но больше они домой не возвращались!