Мария Заболотская - И.о. поместного чародея

— А как вы должны узнать опосля этого, где упырь? По запаху? Или по изменению, как там его… энергетического поля? — парень вытаращился на меня, ожидая подробной лекции.

Так-с. Энергетическое поле, значит, приплетаем? Еще этого мне не хватало!!! Я начинала понимать, что привело этого бестолкового увальня на кладбище вслед за мной. Похоже, Констан принадлежал к той немногочисленной части человечества, которая про магию ничего не знает, но с восторгом впитывает в себя всю информацию, касающуюся сего предмета, трепеща при слове "магиокогерентность" или "энергетическая жила".

Парень бредил чародейскими сказками. И просто жаждал приключений с магическим душком.

Вот же невезение какое!

— Я не знаю, как определить, что энергетическое поле меняется — у него нет ни цвета, ни запаха, — ледяным тоном процедила я. — Каким органом надо чуять нечистую силу — я тоже не имею ни малейшего понятия. Может быть — печенью. А может — еще чем-нибудь похуже. Если я вдруг все-таки начну ее чуять, то сразу же сообщу тебя и опишу, как именно это происходит. Покудова же настоятельно прошу тебя заткнуться, потому что ежели мне надо будет чуять ее слухом, то из-за твоего тарахтения я ничего учуять не смогу, даже если вампир будет песни распевать над моей головой.

Констан притих.

Некоторое время мы шли молча, и я постепенно начала успокаиваться. Ну не сработала формула Вассера, ну не получилось у меня с поиском… Обойдемся как-нибудь и без этого. Да и кто сказал, что не сработала? Может быть, упырь просто слишком далеко и потому-то я ничего не чувствую… Пока все идет хорошо, и Констан молчит довольно долго — чего еще можно желать в подобных обстоятельствах?.. И на этой благостной мысли в мои рассуждения опять вклинился его голос.

— А правда, что у магов есть такое слово, чтоб создать огненную сферу, шаровой молнии подобную, и изжарить ею чудище?

Я едва сдержалась, чтобы еще раз не треснуть мерзавца по лбу.

— Есть! — угрожающе прошипела я. — И сейчас я думаю, как бы мне изжарить одного языкастого идиота! А если со сферой у меня не получится, то я не поленюсь разложить хороший костер…

— Не сердитесь, госпожа Каррен, миленькая! А правда, что есть еще и такое слово, которое может обездвижить противника, чтоб не шевелился супостат, пока ему голову срубать будешь?

— И такое есть! — пыша первобытной злобой, согласилась я, причем в голове моей тут же невольно всплыла соответствующая формула, и я мельком подумала: что ж это мне самой в голову не пришло?.. Нет, каков гад?!! Да кто из нас маг?

— А правда… — начал он опять, но я его перебила:

— Такого слова, чтоб упыри сами из склепов вылезли, выстроились и передохли в одночасье, НЕТ.

— Да я не про то хотел спросить… — заныл Констан, но тут у меня так стрельнуло в ухе, что я остановилась как вкопанная, прижав к голове руку.

— Что такое? — с дрожью в голосе спросил мой помощник.

— Не знаю, — отозвалась я. Боль в ухе была странная. Когда я повернула голову влево, она как будто стихла. Как только я попробовала покрутить башкой — боль снова вернулась, а самой острой она была, когда я обращала свое ухо в сторону полуразрушенной усыпальницы с входом в форме створок раковины.

Так вот, значит, как работают эти проклятущие поисковые импульсы!

— Оно там! — неслышно, онемевшими губами произнесла я.

Констан сбледнул и уставился на усыпальницу.

— Я чую его ухом, — мрачно сообщила я ему, честно исполняя свое обещание. — И какое, к дьяволу, энергетическое поле! Так стреляет, что глаза на лоб лезут!

Мы, не сговариваясь, опустились на четвереньки в лопухи и замерли. Что делать дальше — я не знала. Но никакая сила в мире не смогла бы меня заставить войти в тот склеп.

— А правда, — прошелестел Констан, чье лицо было белее мраморной статуи, за которой мы притаились, — что у магов есть такое слово, от которого нежить чародея не видит и не слышит, так что нипочем найти не может?

Нельзя было не признать — это было самое разумное, что я от него услышала за весь день.

Итак, прикрывшись экраном, который вроде бы должен был отвести упырю глаза (я, хоть убей, ничего не чувствовала, но надеялась, что все сработает как и с формулой Вассера), мы на трясущихся ногах двинулись к склепу. Каждый шаг давался нам так тяжело, как будто мы шли по трясине. Констан больше не испытывал никакого желания говорить, а я не испытывала никакого желания его прибить. Мне было так страшно, как никогда в жизни.

Проклятое ухо все болело, просто взвыть хотелось, но я не помнила, как дезактивируется формула Вассера и боялась, как бы не сделать хуже. Если у меня, к примеру, еще и нос будет закладывать на нечисть, или глаз начнет дергаться — эдак я попросту рехнусь.

— Там что-то зашуршало! — прошептал Констан и замер.

— Не говори ерунды! — прошептала я в ответ и зажмурилась.

— Сейчас оно покажется! — тоненько пискнул он.

— Ну и чудесно! — выдавила я, и заставила себя открыть глаза.

Не зря. Из приоткрытых створок раковины вдруг неслышно и грациозно вылетело нечто.

— Мама, — сказал Констан, и окаменел, выпрямившись в полный рост.

Тварь была средних размеров — чуть больше жирного гуся. На вампира, как я себе его представляла, она походила мало — разве что перепончатыми, кожистыми крыльями. Тело ее было типично змеиным — гладкое, покрытое блестящей в лунном свете чешуей. Крылья крепились ближе к голове, оттого получалось, что у этого создания имеется длинная, гибкая шея и сильный, толщиной с мужскую руку хвост, метровой длины. Никаких лап, щупалец или чего-то подобного у него не было. Самая натуральная змея, только с крыльями.

— Что это? — шепнул Констан, который, как ни странно, пребывал в сознании.

— Черт его знает, — искренне ответила я, и на всякий случай присела, потянув Констана за собой.

А неизвестный магической науке гад вольготно парил над усыпальницей, неслышно взмахивая крыльями. Потом он стал совершать какие-то непонятные телодвижения — кувыркался в воздухе, зависал на мгновение, а потом камнем падал вниз, чтобы затем снова устремиться вверх стрелой. Но высоко он не подымался, держался чуть выше двух человеческих ростов.

— Греется, стервь такая, — вдруг сообразил Констан. — Для него ж луна, что для человека — солнышко.

И мы, как зачарованные, наблюдали за ночными игрищами змееподобной твари. Неожиданно летун прекратил свои упражнения и замер, повернув голову в нашу сторону. Мы тоже замерли, покрываясь холодным потом.

— А он нас точно не заметит? — севшим голосом поинтересовался Констан.

— Сейчас узнаем, — сказала я и перестала дышать. Запоздало я вспомнила, что вампиры вообще-то являются сами по себе неплохими магами и потому отвести глаза им невозможно.