Мария Заболотская - И.о. поместного чародея

— Хшшшффссса!.. — возмутился Виро.

— …или даже воскресил несвежего покойника, — отрезала я, не желая препираться.

И мы отправились совершать новое доброе дело. Первым шел Констан, второй — я, а секретарь замыкал шествие. Впечатление несколько портило то, что путь наш вначале пролегал через огород мимо баньки и нужника, а не меж скалистых гор и пропастей со зловещими названиями, но разве это принижает суть доброго дела?.. Тьма сгущалась вокруг нас так же зловеще, как и в заброшенных руинах островерхих горных замков, теплое свечение фонаря трепетало от порывов ветра, создавая причудливую игру теней в ветвях деревьев. Где-то неподалеку уныло ухал филин, звенели цикады, а рощица, в которую мы вошли, тревожно шумела листвой, напоминая, что тьма — лучшее прибежище всякой нечисти, до поры, до времени прячущейся от робкого огонька, который освещал нам тропинку.

— А куда мы идем? — спросил Констан, перед этим вдоволь начихавшись так, что даже филин смолк, признав свое поражение.

— В тот лесок, что рядом с мельницей.

— А что там в леске?

— В леске мы будем избавлять мельника от привидения, которое не дает ему покоя.

— Привидения?!! — неприятно поразился Констан, резко остановившись на месте. Видимо, его кроткий и наивный ум не успел связать воедино все события сегодняшнего вечера.

— Ну а как же, — добрым голосом произнесла я, хорошо помня о его вялой попытке бунта, за которую его следовало примерно наказать. — Бедный мельник не первый день страдает от столь жуткого зрелища, которое не каждый маг — а тем более ученик! — сможет выносить. Наш долг — помочь ему, какие бы кошмары преисподней не разверзлись бы перед нашими глазами, грозя выжечь их адским пламенем…

Ученик что-то булькнул, закашлялся и неуверенно тронулся с места. Я похвалила себя за красноречивость, но перегибать палку не стала.

Виро, на ходу полощущий горло и злобно проклинающий микстуру (которая, признаюсь, была продуманно-ужасна на вкус), довольно отчетливо пробормотал, обращаясь то ли к кустам, то ли к высшим силам:

— Напрашивается вопрос — почему кошмары преисподней собираются разверзаться именно в этом непримечательном леске, и кто сообщил вам об этом удивительном событии, госпожа Глимминс?.. И честно говоря, меня терзают весьма дурные подозрения… и предчувствия…

"Угораздило же… — грустно подумала я. — У него не только аппетит, но и интуиция развита будь здоров…"

Через полчаса после довольно неприятных блужданий по колючим и густым кустам, я обнаружила искомый холмик на небольшой полянке. Именно здесь покоилась жертва воротищенского кровососа и моей беспринципности.

— Констан, — сказала я со вздохом, свидетельствующим о том, что хоть я и намеревалась совершить хороший поступок, но радости от этого не испытывала. — Ты запомнил это место?

— Ага, — настороженно отозвался ученик, также заметно павший духом, как это свойственно людям, мало понимающим суть происходящего вокруг.

— Так вот. Со всех ног мчись в Эсворд, найди там какого-нибудь годного священнослужителя и приволоки сюда, как бы он не сопротивлялся. Подними его из постели и скажи, что речь идет о спасении бессмертной души — или что у них там считается важным поводом, чтоб выбраться из кровати среди ночи?.. Пусть возьмет с собой святую воду и все, что ему нужно для погребения по правилам. Что они там, на кладбищах делают, чтоб земля стала освященной, как положено? Чадят вокруг благовониями, брызгают водой, распевают псалмы?..

Констан растерянно заморгал, потом спросил:

— А какого именно священника надобно притащить, госпожа Каррен? Канонической веры или братской? Есть еще отец Сибальд, который нониаст…

Я мученически застонала про себя, потому что понятия не имела, чем нониасты отличаются от канонистов, и, следовательно, как все несведущие в какой-либо сфере люди, предполагала, что эти различия могут оказаться весьма принципиальными, пусть даже и необъяснимыми.

Одним богам было ведомо, чьи молитвы более угодны их слуху и приносят упокоение душам усопших — на мнение людей полагаться не стоило. Я-то, как человек, не придающий особого значения религии, считала, что люди, при жизни наплевательски относящиеся ко всем этим храмовым премудростям подобно мне самой, вряд ли после смерти изменят свое мнение настолько, чтоб демонстративно и беспардонно выражать свое недовольство неосвященной землей, в которой им довелось очутиться. А, следовательно, наш призрак при жизни был достаточно набожен и ревностен в вопросах веры. Надо было это учесть.

— Та-а-а-ак, — протянула я, силясь собраться с мыслями. — А кто отпевал неопознанных жертв вампира, которых хоронили на эсвордском кладбище?

Констан задумался, поскреб свободной рукой макушку и сказал, что вроде бы все по очереди — и нониаст, и канонист, и представитель неведомой братской веры. Видимо, к этому важному делу городские власти приспосабливали того из них, кто придумал самую неудачную отговорку. А так как являться к мельнице в виде плаксивого духа надумал только один-единственный господин изо всех, кого прибило к берегу в данной местности, то, стало быть, прочих условия погребения вполне устроили, невзирая на разногласия между канонистами и нониастами.

Я удовлетворенно хмыкнула, потому что давно подозревала: это все формальности и только души редких зануд могут тревожить живых из-за того, что над их могилой кто-то не побрызгал водой, а уж тем более — сохраняют желание и после смерти разбираться, какая манера складывания пальцев более правильна при осенении могилы соответствующими знамениями. Потом я припомнила еще кое-что, отчего стразу же перестала хмуриться и воспряла духом.

— А который из эсвордских священнослужителей молод, черноволос и нос у него уточкой? — спросила я у всеведущего Констана.

— Это отец Этварт, канонист, — без запинки ответил ученик, после чего я довольно ухмыльнулась и сказала Констану, чтоб волок сюда именно отца Этварта, предварительно пояснив тому, что помощь требуется поместному магу. Ученик торопливо скрылся в кустах, выказав похвальное рвение.

…Мой выбор и довольство обуславливались тем, что упомянутый господин должен был проявить сговорчивость в подобном деле куда быстрее прочих, так как неоднократно посещал магистра Виктредиса по весьма щекотливой причине. Подобная беда была редкостью даже по меркам развращенной столицы, а уж для провинциального городка и вовсе была из ряда вон выходящей.

Отца Этварта все прошлое лето донимал суккуб.