Анджей Сапковский - Башня шутов

– Я чувствую запах дыма, – вдруг заметил Шарлей. – Где-то неподалеку жгут костер. Лесорубы или углежоги. У них мы узнаем о дороге. А твои магические навензы оставим до лучших времен. Демонстрацию неудовольствия – тоже.

Он пошел быстрее. Рейневан едва поспевал за ним, лошадь косилась, упиралась, беспокойно храпела, давила копытами сыроежки. Выстланная толстым ковром прелых листьев земля начала вдруг понижаться, и, не заметив как, они оказались в глубоком яру. Склоны яра покрывали наклоненные, искореженные, обросшие лишаями мха деревья, их корни, обнаженные сползающей почвой, казались щупальцами чудовищ. Рейневан почувствовал, как по спине поползли мурашки. Лошадь фыркала.

Из тумана перед ним послышалась ругань Шарлея. Демерит стоял там, где яр разветвлялся на два рукава.

– Туда, – уверенно сказал он.

Яр продолжал разветвляться, они оказались в самом настоящем лабиринте из балок и оврагов. Там, казалось Рейневану, запах дыма шел со всех сторон сразу. Однако Шарлей шел прямо и уверенно, лихо ускоряя шаг, и даже начал посвистывать. И перестал так же быстро, как начал…

Рейневан понял почему, когда под подковами захрустели кости.

Лошадь дико заржала, Рейневан соскочил, обеими руками повис на узде, и в самое время. Панически храпящая гнедая глянула на него испуганным глазом, попятилась, тяжело колотя копытами, круша черепа, тазовые и бедренные кости. Нога Рейневана увязла между поломанными ребрами человеческой грудной клетки, он стряхнул их, дико махнув ногой. Он дрожал от отвращения. И от ужаса.

– Черная Смерть, – сказал стоящий рядом Шарлей. – Болезнь тысяча трехсот восьмидесятого года. Тогда вымирали целые деревни, люди бежали в леса, но и там их настигал мор. Мертвецов хоронили по ярам, как вот здесь. Потом животные выкопали трупы и растащили кости.

– Вернемся… – закашлялся Рейневан. – Вернемся. Как можно скорее. Не нравится мне это место. Не нравится мне этот туман. Не нравится мне запах этого дыма.

– А ты трусоват, – съехидничал Шарлей, – словно девочка. Мертвяки…

Он не докончил. Послышался свист, визг и хохот, да такой, что они аж присели. Над яром, волоча за собой искры и хвост дыма, пролетел череп. Прежде чем они успели остыть, пролетел другой, свистящий еще страшнее.

– Возвратимся, – глухо сказал Шарлей. – Как можно скорее. Не нравится мне это место.

Рейневан был совершенно уверен, что возвращаются они по собственным следам, той же дорогой, по которой пришли. И однако вскоре путь им преградил отвесный откос балки. Шарлей молча развернулся, направился в другой ров. После нескольких шагов здесь их тоже остановила отвесная, покрытая путаницей корней стена.

– Чтоб их черти взяли, – прошипел Шарлей, поворачиваясь. – Не понимаю…

– А я, – простонал Рейневан, – боюсь, что да…

– Нет выхода, – буркнул демерит, когда они в очередной раз уткнулись в тупичок. – Надо вернуться и пройти через кладбище. Быстрее, Рейнмар. Раз, два…

– Погоди. – Рейневан наклонился, осмотрелся, пытаясь найти нужную траву. – Есть другой способ.

– Теперь? – резко прервал Шарлей. – Только теперь? Теперь-то на это нет времени!

Над лесом со свистом пролетела очередная черепная комета, и Рейневан тут же согласился с демеритом. Они пошли по навалу костей. Лошадь храпела, трясла мордой, пугалась. Рейневан с величайшим трудом тащил ее за поводья. Запах дыма крепчал. В нем уже можно было различить ароматы трав. И чего-то еще. Неуловимого, тошнотворного. Пугающего.

А потом они увидели костер.

Костер дымил неподалеку от вывернутого с корнями дерева. На огне стоял, испуская клубы пара, покрытый сажей котелок. Рядом вздымалась куча черепов. На черепах лежал черный кот. В типично кошачьей разморенной позе.

Рейневан и Шарлей остановились как вкопанные. Даже лошадь перестала храпеть.

У костра сидели три женщины. Двух заслонял дым и пыхающий из котелка пар. Третья, сидящая справа, казалась довольно пожилой. Ее темные волосы действительно густо припорошила седина, но выдубленное солнцем и непогодой лицо было обманчиво – женщине можно было дать и четыре, и восемь десятков лет. Она сидела в небрежной позе, покачиваясь и неестественно крутя головой.

– Приветствую, – проскрипела она, потом громко и протяжно рыгнула. – Привет, тан Глэмз. [163]

– Перестань болтать, Ягна, – сказала вторая женщина, сидевшая в середине. – Опять, холера, набралась.

Порыв ветра немного прибил дым и пар, теперь можно было рассмотреть получше.

Женщина, сидевшая посередине, была высокой и довольно крепко сложенной, из-под черной шляпы на плечи падали огненно-рыжие волнистые волосы. У нее были выступающие, очень румяные скулы, красивые губы и очень светлые глаза. Шею прикрывал шарф из грязно-зеленой шерсти. Из такого же материала были вывязаны чулки – женщина сидела, довольно свободно расставив ноги и не менее свободно поддернув юбку, что позволяло любоваться не только чулками и икрами ног, но и многим достойным удивления остальным.

Сидящая справа от нее третья была самой младшей, почти девчонкой. У нее были блестящие в синих кругах глаза и худощавое лисье лицо с бледной и не очень здоровой кожей. Светлые волосы украшал венок из вербены и клевера.

– Извольте, – сказала рыжая, почесывая бедро повыше зеленого чулка. – Нечего было в горшок кинуть, и вот, пожалте, ёдово само заявилось.

Названная Ягной темноволосая рыгнула, черный кот мяукнул, холерические глаза подростка в венке зажглись злым огнем.

– Прощения просим за вторжение, – поклонился Шарлей. Он был бледен, но держался неплохо. – Просим прощения у уважаемых и весьма любезных дам. И просим не беспокоиться. Никаких церемоний. Мы здесь случайно. Совершенно неумышленно. И уже уходим. Нас уже нет. Если милые дамы позволят…

Рыжеволосая подняла из кучи череп, высоко подняла его, громко проговорила заклинание. Рейневану показалось, что он распознал в нем халдейские и арамейские слова. Череп защелкал челюстями, взлетел в воздух и со свистом помчался по-над вершинами сосен.

– Едово, – безо всяких эмоций повторила рыжая. – К тому же говорящее… Будет оказия поболтать за трапезой.

Шарлей еле слышно выругался. Женщина плотоядно облизнулась и впилась в Рейневана и Шарлея глазами. Дольше тянуть было невозможно. Рейневан набрал побольше воздуха в легкие.

Коснулся рукой темени. Правую ногу согнул в колене, поднял, переплел сзади с левой, левой рукой ухватил носок башмака, и хотя раньше он делал так всего лишь дважды, все прошло на удивление ловко. Достаточно было на минуту сосредоточиться и пробормотать заклинание.

Шарлей выругался опять. Ягна рыгнула. Глаза рыжеволосой расширились.

А Рейневан, не меняя позы, немножко приподнялся над землей. Невысоко, самое большое на три-четыре пяди. И ненадолго. Но и этого было достаточно. Рыжеволосая подняла глиняный кувшинчик, солидно отхлебнула из него раз, потом другой. Девочку не угостила. Ягна жадно протянула руку, но рыжеволосая сразу же убрала кувшин из поля досягаемости когтистых пальцев. При этом она не спускала с Рейневана светлых глаз с двумя черными точечками зрачков.