Андрей Петерсон - Перстень некроманта

Осси снисходительно кивнула, мол, стараемся, как можем, и продолжала неподвижно ждать окончания процесса пленения.

Наконец призрак был упакован в капсулу ловушки, из которой его может освободить только определенное заклинание, причем только при соблюдении вполне определенных условий. Иными словами, надежно упакован.

Леди Кай нагнулась, подняла с земли горячую еще капсулу и запечатала ее своим перстнем. Ловушка была маленькая — чуть больше ягодки винограда кассе, из которого к середине зимы получается такое сладкое и тягучее вино. Леди Кай покатала мутно-серый шарик на ладони, подкинула, как бы оценивая, и убрала в карман.

— Вот и все. Можно оправиться, отдохнуть и встретиться с братьями по оружию.

«Скорее, с братьями по печенью, — проворчала Хода. — Эх, такую ловушку испортила! Одна ведь была…»

— Не жадничай. Для чего она еще, как не для этого? — Осси потянулась так, что хрустнули кости, и потерла коленку. — Ногу вот ушибла.

«Ну ладно, призраки в хозяйстве тоже нужны», — смирилась Хода.

— Зачем? — поинтересовалась Осси.

«Ну не знаю… Винный погреб, там, охранять… — Хода задумалась. — Да и вообще, в каждом замке есть свое подземелье. В каждом подземелье должен быть призрак. А ты так и не завела…»

— Не говори! Все какой-то ерундой занимаемся, а до главного все руки не доходят!

«Ну хорошо хоть, что ты это понимаешь, — одобрила Хода. — Зато теперь я спокойна, потому что теперь у нас все будет как у людей».

Тям сидел на надгробье, свесив вниз ноги, и пялился на приближающуюся к нему девушку.

— Привет, милый друг! — улыбнулась ему Осси. — Кто же ты такой, что от тебя даже призраки шарахаются? Только не говори мне, что ты — Тям.

Он сидел и хлопал своими глазами, которые, кажется, стали еще больше — мол, чего спрашиваешь, если сама знаешь и сама же отвечаешь.

— Смотрю, ты не пострадал? Ну и замечательно! — Осси перегнулась через гробницу, выудила оттуда рюкзак и расположилась рядом. — Что-то подзастряли мы на этом кладбище…

«Вот-вот! Пора отсюда двигать, пока к нам еще кто-нибудь не вылез».

— Двинем, не переживай. Самой уже тут надоело. — С этими словами Осси, вытащив из рюкзака кучу всяких баночек и коробочек, начала приводить себя в порядок.

Последствия схватки с тремя призраками могли быть более плачевными. Девушке повезло отделаться лишь небольшим ожогом от холода, и почти наверняка ее ждала гарантированная простуда со всем вытекающими отсюда соплями и другими неудобствами. Не так уж плохо. Во всяком случае могло быть сильно хуже.

В ход пошли пузырьки, мази, два очередных флакона тоника, конечно же, фляга и куча всяких других средств, отбивающих вкус крови и возвращающих вкус к жизни.

— Ну вот, я как новенькая, — заявила вскоре леди Кай. — Теперь еще поспать немного, и можно опять в путь-дорогу.

«Поспать — это можно… А ты прямо тут собираешься? На кладбище? — ехидно поинтересовалась Хода. — А что? Лучшего места и не сыскать, сколько ни старайся. Зря только ты этого в гроб уже положила… А то прямо там бы и расположилась. Со всем комфортом…»

— Нет. Не угадала ты ни разу, — ответила леди Кай. — На кладбище мне покамест еще рановато. Я еще хоть куда графиня — и умная, и красивая! А спать мы будем на скале. И идти туда недалеко, и место хорошее — незаметно к нам никто не подберется.

«Незаметно никто и так не подберется, — обиделась Хода. — Я что, по-твоему, с рук купленная?»

— Ну я просто не так выразилась… — Осси поняла, что Страж действительно обиделся. — Просто место там удобное — и на отшибе, и подобраться вплотную тяжело, и времени, чтобы подготовиться, будет больше, если что… Я это имела в виду.

«Ну ладно тогда, — приняла объяснение Хода. — Давай на скале. А то мне здесь как-то не очень нравится».

— Мне тоже.

«Ну и отлично, — обрадовалась Хода. — Собираемся». — И начала вертеться во все стороны, изображая всем своим видом невероятно кипучую деятельность.

Тям молча наблюдал за всем этим, слушал, крутил головой и, как только Осси начала укладывать рюкзак, тут же поднялся, продемонстрировав полную готовность к походу.

— Ты с нами собрался, чудо? — улыбнулась Осси.

— Тям нальт.

«О, наш словарный запас расширяется», — не удержалась Хода.

— Ну, нальт, так нальт, пошли. — С этими словами Осси нацепила рюкзак и отправилась снова плутать по тихим кладбищенским аллеям, потому что прыгать через гробницы сил больше не было. Как не было, впрочем, и желания.

Добрались до скалы они без приключений. Да и откуда им уже было взяться, приключениям-то? Все местные приключения были уже мелко нашинкованы и упокоены, а новые завестись еще не успели.

Добрались спокойно и спокойно же расположились на отдых. Порядок дозора был известен давно и опробован уже сотни раз — сначала дежурит Хода, а когда ее дежурство заканчивается, вместе с ним заканчивается и дозор. После чего объявляется всеобщий подъем, и все отправляются в путь.

А поэтому Осси сняла Ходу с руки, отпустив патрулировать вершину скалы в ожидании почти невероятного на этот раз противника, а сама устроилась поудобнее. Прижала к себе, как мягкую игрушку, уже свернувшегося в клубок Тяма и с наслаждением закрыла глаза.

Проснулась она оттого, что Хода обвилась вокруг запястья левой руки, и теперь очень тихо, но настойчиво его сжимала.

На языке Стража такое поведение означало, что чем бы ты сейчас ни занималась, от этого стоит отвлечься и кое на что взглянуть. И, кстати, хотя явной опасности пока нет, Гаситель уже можно готовить. Примерно что-то в таком духе…

Делать нечего! Раз Хода сочла, что нужно отвлечься, значит, действительно оно того стоило, и вот рука уже шарила рядом в поисках рукоятки кинжала. Она нашлась почти сразу. Рядом, прижавшись к ногам, продолжал безмятежно сопеть Тям, которого никто не будил и ни на что смотреть не звал.

«Полюбуйся, что ты наделала». — Хода, как всегда безошибочно, определила, что хозяйка уже проснулась.

Она всегда это знала. И было ей совершенно неважно — открыла Осси глаза или продолжает притворяться спящей, ровно дыша (пробовали и такое). Хода знала всегда и не ошиблась ни разу.

Осси вздохнула, открыла глаза и немного высунулась над краем скалы.

Посмотреть действительно было на что.

Извиваясь длиннющей змеей, от входа на этот огромный пустырь и до самого кладбища, а потом и дальше, заполнив все его аллеи, шел нескончаемый поток карликов.

Они шли молча. В гробовой, с вашего позволения, тишине.

Не издавая ни звука — ни шарканья сапог по древней, видавшей всякое (но не такое) плите, ни шороха длинных, до самой земли, балахонов, ни треска факельного огня (а факелы были у каждого второго, но ни один уголек не треснул и наземь, шипя, не упал), — вообще ничего!