Андрей Петерсон - Перстень некроманта

Поселившаяся около года по соседству бабуля-одуванчик Люонна, приехавшая в Фероллу откуда-то с восточных окраин, развила столь бурную и неожиданную для старушенции деятельность, что за полгода разорила больше половины пекарен столицы. Правда, надо отдать ей должное — лепешки, которые она делала, не шли ни в какое сравнение ни с обычными, ни даже с теми, что подавали при дворе. А уж это Осси имела возможность сравнить — и несколько лет назад, когда была приглашена на аудиенцию к Ее Величеству Беллизе IV, и совсем недавно, когда ее принимал уже сын покойной королевы Норвик II Бросс.

Что-то такое знала и умела эта бабуля, отчего ее выпечка получалась воистину особенной. Поговаривали даже, что не обходится тут дело без какой-то древней и позабытой всеми магии, но доподлинно никто этого не знал.

Кроме леди Кай.

Действительно, кроме редчайших специй, которые шли в ход и стоили немалых денег, Люонна не чуралась и провести наговор над поспевающим тестом, которое денно и нощно бродило в ее подвале. Это Осси знала наверняка, так как поведала ей об этом сама бабуля в благодарность за добытый однажды по случаю древний рецепт, отыскавшийся в бездонных недрах Храмовой библиотеки.

Видимо, рецепт того пирога стоил для Люонны многого, потому что бабуля мало того что главный свой секрет вот так вот запросто выболтала, так еще и стала снабжать Осси печенюшками, которые были незаменимы в походах, потому как утоляли любой голод даже самым малым своим кусочком. С тех пор они стали составлять основу походного рациона Осси, ибо места занимали мало, не весили почти ничего, а проблему снимали величайшую. И, к слову сказать, обладали потрясающим вкусом.

Кроме ножки и лепешки на ужин был сыр, фрукты и бокал желтого вина из провинции Перк (розовое пешенское, конечно, подошло бы больше, но спускаться за ним в подвал было лень). Коротая таким образом вечер, Осси полулежала на кровати, обставленная тремя блюдами, и листала переданные ей бумаги Ордена, касаемые Схрона Лехорта.

По всему выходило, что последним пристанищем для поверженного полуангела стала, по причинам, сегодня уже никому не известным, природная пещера Кэшлет Калвэр в скальном массиве, выходившем на поверхность на северо-востоке пустыни Сото. Пещера эта была переоборудована под склеп, достойный столь знаменательной личности, и заняло это ни много ни мало около сорока восьми лет.

— Интересно, а где они держали его все это время? — Осси оторвалась от бумаг и сыра и взглянула на Ходу, которая уже справилась к этому времени с поставленной самой себе задачей и теперь безуспешно пыталась развязаться, перекатываясь по поверхности столика, недовольно шипя и со звоном сшибая скляночки и пузырьки, которыми было уставлено трюмо.

Так и не дождавшись ответа, Осси вернулась к бумагам.

«Переустройство пещеры обошлось казне в триста двадцать семь тысяч лидов…»

— Ничего себе!

«…На строительстве было занято более двухсот каменщиков…»

— Прям стройка века! — Осси поправила челку, вечно спадающую на глаза, и продолжила:

«…Планы Схрона были уничтожены по окончании строительства…»

— Кто бы сомневался!

«…Руководившие строительством… (список на двух страницах) погибли при невыясненных обстоятельствах вскоре после запечатывания гробницы…»

— Интересно, а кто выяснял обстоятельства?

Хода, с грохотом уронив флакончик духов, стоимость которого равнялась бюджету какого-нибудь небольшого графства, шмякнулась на пол, не прекращая попыток распутаться. Но на помощь по-прежнему не звала.

Про строительство гробницы больше ничего не было, и Осси взяла лист с переводом пророчества «Високосный день», старательно переписанного адептами Ордена из книги «Сон Змеи».

Бегло пробежав текст глазами, она вздохнула.

— Да уж, очень вразумительно! Просто руководство к действию и инструкция по эксплуатации! Вот что это, скажи на милость, значит? — Осси провела пальцем по строкам, отыскивая нужное место.

— Вот… «Только алый, как кровь, гибкий плющ не прогнется под ветром вечности, в этот раз укротив его голод…»

Осси посмотрела на Ходу.

— Это что я сделать должна?

Чертыхнувшись, она начала перечитывать бумагу заново.

— Да уж, ясности тут — хоть отбавляй! Как тут вообще что-то увидеть можно? Мне кажется, для этого надо параноиком быть! Вот слушай. — Осси повернулась к Ходе. — Эй! Можно тебя отвлечь?

«Я слушаю». — Хода перекатывалась по полу, как клубок змей в брачный период.

— Этого мало. Слушай и запоминай!

«Слушаю и повинуюсь!»

Осси бросила на нее взгляд, должный парализовать и испепелить на месте.

Не парализовал и не испепелил.

— Слушай: «Истекая пустыми ночами, тают в прошлом дни будущего. И будет так, пока не наступит день лишний, которому родиться не следовало. И случится это в пустынном безлюдном краю, а узнают его по дню следующему, что заберет как плату жизнь случайную.

Одна лишь слеза по ней прольется. Сорвется с ресниц, но, не успев, превратится в быструю птицу, летящую к далекому дому, упадет с подломанным крылом под небо из камня во тьму.

И не будет иначе.

В белом камне под солнцем палящим прорастет алый плющ, древней силой, как цепью, увитый. Смочит кровью меча острие, отворяя врата, и восстанет один против всех.

Боли много не будет, не будет предчувствий, и голос чужой промолчит. Жизнь к подобию жизни эхо пробудит, и оно полетит далеко, разбиваясь о стены и тени пугая. Искра золотом тени разгонит, их низвергнув во прах небытия, следом рухнут качели, летящие в бездну, воцарятся забвенье и мрак.

И не будет иначе.

Мертвых путь будет долог, извилист, и смертью укутан, и закончится в сердце втором. Двери в мир распахнутся, где не спят зеркала и лишь мертвые ветры гуляют. Голод их укротит алый плющ, им воздав подаренье, что укутает сумрачный тлен.

Не могло быть иначе.

Путь был пройден напрасно. Будет все против нас». — Осси замолчала. — Это все. В общем — полный бред, да и к тому же совершенно нескладный.

«Ну, нескладный — потому что раньше это, наверное, стихи были, — после небольших раздумий заявила Хода. — А со стихами всегда так. Их когда переводят, то либо смысл остается, либо рифма. Это уж, как говорится, на выбор. Но стихи, по-любому, уже другими становятся. В данном случае важнее все-таки смысл…»

— Не знаю… Смысла я тут тоже особо не вижу, — пожала плечами Осси.

«Ну почему же… Кое-что понятно. Например, с забранной жизнью в безлюдном краю… Это очень на того легата похоже, который гробницу нашел».

— Ну, допустим, — согласилась Осси. — Похоже. Это еще можно как-то понять, да и то потому, что это уже свершилось.

«Вот именно! Потому и понятно становится. С пророчествами всегда так… — продолжала разглагольствовать Хода. — Они понятны только после того, как все произошло».