Андрей Петерсон - Перстень некроманта

Не только леди Кай заметила появление нового героя. Смерчи внезапно прервали свое бесконечное кружение по залу, словно на неодолимую преграду налетели. Замерев в противоположных концах зала, они покачивались и с места не двигались.

Тям тоже остановился, пройдя всего пяток своих маленьких шажков от двери.

Наверху, на балконе, замерла Осси, пытаясь лихорадочно придумать какой-нибудь выход из этой новой, непредвиденной и далеко не самой благоприятной ситуации.

Немая и совершенно недвижная сцена длилась долго. Никто первым не хотел или не решался нарушить столь шаткое равновесие сил и сделать шаг, который неминуемо повлек бы за собой целую лавину смертельных телодвижений с обеих сторон. И если позиция Осси была более-менее понятна, то почему так нерешительно замерли разупокоенные некромансеры, почти остановив вращение своих смерчей, было не ясно совершенно. Казалось бы, что коль скоро их целью является охрана зала и гробницы, то они должны сейчас, позабыв обо всем на свете, ломиться навстречу новому потенциальному врагу, чтобы искоренить, уничтожить и не допустить его присутствия тут ни в каком виде.

Но не тут-то было…

— Ты понимаешь, что происходит? — спросила Осси.

«Не совсем, но фон здорово вырос. Причем со стороны Тяма вырос. Похоже, он с ними общается».

— Общается? Как? — удивилась Осси.

«А я почем знаю, как? — разозлилась Хода. — Не знаю я! Наверное, так же, как и мы с тобой».

— А о чем? Ты что-нибудь чувствуешь?

«Нет, ничего не чувствую. Они на каком-то совсем другом уровне говорят. Но, учитывая, что наш дружочек долгое время жил у одного из них, я думаю, что им есть о чем поболтать».

Общение, или что там это было, затягивалось, и Осси уже успела нащупать в поясе нужный кристалл, готовая в любой момент вмешаться. Что-то, однако, ее сдерживало, хотя что именно, она и сама толком не понимала. Может быть — сильное нежелание случайно подставить под удар Тяма, а может, что-то еще. Рука тем не менее тянула и тянула из кармана зажатую в кулаке пирамидку, правда, делала это очень медленно и нерешительно.

Осси чувствовала, что не стоит пока встревать в этот странный разговор. Что ее необдуманный поступок в столь необычной и совсем непонятной ситуации может не только все испортить, но и стоить жизни Тяму. Да и не только, пожалуй, ему.

Кристалл тем не менее был уже вынут, и теперь оставалось лишь сломать печать и бросить… Осси медлила, во все глаза наблюдая за безмолвным и таким непонятным общением столь чуждых друг другу существ. Медлила и не бросала.

«Не спеши. — У Ходы, похоже, возникли такие же сомнения, и теперь она пыталась удержать девушку от необдуманного, с ее точки зрения, поступка. — Погоди пока».

Но Осси и сама уже решила не торопиться и выждать еще чуть-чуть. Еще немного. В конце концов, и так уже достаточно времени было потеряно, но ничего трагического пока не произошло. Однако кристалл, игриво переливающийся внутри ярко-желтым дымком, леди Кай убирать не спешила, продолжая держать его наготове — мало ли что и как повернется.

Переговоры, если, конечно, это были переговоры, а не игра, скажем, в гляделки, закончились так же неожиданно, как и начались. В какой-то момент Тям молча развернулся и своей неповторимой походкой зал покинул. Смерчи же, напротив, даже не шелохнулись. Как стояли, так и продолжали себе стоять. Как раскачивались из стороны в сторону эдакими подвыпившими гуляками, так и продолжали раскачиваться дальше. Во всяком случае их бесконечный бег по кругу, точнее — по периметру зала, не возобновился. Ну что же… Уже результат!

Более серьезные изменения первой заметила Хода. Что, впрочем, и не удивительно — все-таки глаза, равно как и все другие органы чувств, которых, к слову сказать, у нее было восемь, обладали сильно большей чувствительностью, чем, скажем, у Осси или любого другого человека. И как ты свои чувства и способности ни развивай, но Страж — он все одно Страж, и даст десяток очков форы любому.

«Они останавливаются, — внезапно заявила она. — Смерчи останавливаются».

Прошло еще некоторое время, прежде чем это стало видно и Осси.

Смерчи действительно останавливались. Скорость их вращения падала, причем чем дальше, тем быстрее. А по мере того, как уменьшалась скорость вращения гигантских воронок, все ниже и ниже опускались вовлеченные в это вращение камни. Они будто тонули в воздухе. Достигая пола, они делали еще несколько кругов, царапая по инерции плиты и с грохотом раскалываясь на части, после чего устало откатывались в сторону, прекратив свой долгий полет.

Постепенно стенки смерча становились все более и более прозрачными, и вскоре в самом сердце все еще быстро вращающихся воронок стали различаться фигуры, отсюда, издалека, весьма похожие на человеческие. Скрытые до этого от глаз Осси Кай разупокоенные некромансеры обретали плоть, становясь видимыми.

В этот момент леди Кай, во все глаза, как зачарованная, глядящая на происходящие внизу, в зале, метаморфозы, почувствовала, что ее дергают за левую штанину.

— Тям. — Абрикосовый комочек уцепился за крепкую материю комбинезона и всем своим видом предлагал следовать за ним.

Весьма, кстати, настойчиво.

Поворот, надо сказать, был довольно-таки неожиданный, но Осси после не очень долгих раздумий подчинилась. Раз зовут и приглашают, значит, убивать не собираются. Пока во всяком случае. А раз убивать не будут, то отчего ж не поговорить… Как известно, худой мир лучше доброй ссоры… Поэтому леди Кай, глубоко вздохнув и взяв за руку своего непрошеного парламентера, отправилась вниз заключать мир, надеясь, что очень уж худым и недолгим он не окажется.

Когда леди Кай снова вошла в главный зал через высокую парадную дверь, то смерчи двух бывших некромансеров уже совсем остановились и растаяли безо всякого следа. Будто и не было их вовсе.

Впервые за незнамо сколько лет воздух в зале пришел в идиллическое состояние полного покоя, и теперь развешанные в нем светляки вели себя степенно и чинно, а не метались по залу испуганной мошкарой.

Зал с этой позиции — изнутри, так сказать, — выглядел совершенно иначе. Если сверху это все было очень красиво и впечатляло, то снизу это просто потрясало воображение. Рубиновые огни, медленно плывущие в абсолютной тишине, вызывали тихую грусть и изгоняли из головы все мирские мысли. Покой и тишина правили здесь, и не было в этом безвременье места суете. Да и ничему вообще не было тут места. Хотелось замереть здесь и простоять, не двигаясь, целую вечность, уподобившись девяти стражам гробницы, отражающим яркое рубиновое сияние в своих хрустальных глубинах.

Казалось, что Осси присутствует на волшебном балу рубиновых мотыльков, кружащих в печальном вальсе под тихую и совершенно неземную музыку. Будто кто-то незримый очень тихо играл на клавесине, увлекая рубиновые звездочки в бесконечный и вечный танец.