Владимир Городов - Козыри богов(СИ)

- Впрочем, сие не важно,- прервал он сам себя.- Любопытственно будет, сам на досуге прочтёшь.

- Ещё бы я читать умел!

- Так вот и я о том. Досуг будет - и читать обучишься. Грамота - дело сложное, времени, терпения и памяти требует. А ныне я прочту тебе из другой книги, что мне на днях как нельзя более вовремя на глаза попалась. Сие - летописание преподобного Тери из Рубилона, кое озаглавлено им "Сказание о временах суровых". Вот что он пишет: "Ибыло лето года осмь тысяч осмь сотен тридцать да четвёртого от Мира Сотворения. И было смятение, и была смута великая. И выступил мятежный лад-лэд Тарди Апри супротив императора, а с ним и люди его великим числом, да настолько великим, что сильное беспокойство императором овладело, и повёл он самолично свою рать на смутьянов, а ранее того не бывало. И были бои превеликие, и изводил ворог ворога: где мятежники брали числом да отвагою, где рать императорская оружием страшным, громогласным, издалёка плоть рвущим и в куски режущим. И редели ряды мятежников, аки рожь под градом, и разбиты они были, и не многие уцелели. Но не сдались уцелевшие во полон победителю на милость, а ушли все в горы лесистые, и не могли их в родных горах победить, как ни старалися. И тогда приказал император привезть в бочках огромных пойло вонючее, и на пойло то драконы слетелися. И натравил император тех драконов на мятежников, и сожгли их драконы заживо дыханием огненным. Самого ж Тарди Апри со семейством хитростию в полон захватили. Но не стал император умерщвлять его, а подверг много худшей участи: принародно батогами секли его до памяти потери, а после, сызнова в чувство приведя, оскопили. И лишили его и звания, и привилегий прилюдно же. А дабы не смел он более бунтовать, забрал император сына его малолетнего Олина к себе в стольный град заложником. Ана последующий день, едва подняться сумев, бросился Тарди Апри грудью на меч, горя и бесчестья превеликого вынести не в силах..."

- Значит, настоящее имя Четыреста Двадцать Первого - Олин Апри... Скажи-ка мне, Асий, вот что,- спросил я, едва тот закончил читать.- По вашим законам опала императорская по наследству передаётся?

- Да нешто ты вознамерился права на престол Отонарский заявить?

- Отчего бы и нет?

- Но тогда придётся тебе в защиту чести лад-лэда Тарди встать. А сие означает во враги императора попасть.

- Мне уже ни при каком раскладе в его приятели попасть не светит!

И я поведал обо всех приключениях, случившихся со мной с того момента, как мы расстались. Асий внимательно слушал меня, изредка в задумчивости поглаживая свою седую бороду.

- Чудные и многотрудные дела выпали на твою долю,- покачал головой старик, когда я закончил повествование.

- Во всей этой истории мне больше всего непонятно, откуда здесь взялась вся эта техника: летательные аппараты, радиосвязь, оружие... В мире, откуда я пришёл, они обычны. Но здесь!.. А световой меч и устройство мгновенного перемещения в пространстве - это вообще из области фантастики.

- Что-то принесли с собой Мечпредержащие, что-то - наследие Иных Людей.

- Мечпредержащие и Иные Люди - кто они? Что ты знаешь о них?

- Очень немного, лишь то, что повествует всё тот же Тери из Рубилона в "Сказании...",- с этими словами он вновь извлёк с полки фолиант и, разложив на столе, принялся читать вслух, следя за текстом с помощью костяной указки. Ястоял за его спиной, смотрел на символы, которых касался кончик указки, и, сопоставляя со словами Асия, постепенно постигал довольно сложную систему письма. Астарик продолжал читать: "...А пришли Иные Люди столь давно, что скрижаль памяти о тех временах стёрлась до неразборчивости. Немногочисленны они были, а жили в том месте, где ныне находится стольный Суонар. Говорили они на наречии, слуху чуждом, а проживали мирно, на соседей не посягали, однако же и в свой мир никого чужого не допускали, отгородившись от вне стеной превеликой, отчего и известно о них не много: лишь только то, что знаниями они были зело богаты, да удивительные механизмы имели, но ни тем, ни другим делиться не желали. Апосле тако случилось: невесть откуда пришли другие люди, коих ныне Мечпредержащими называют. Но не свои Мечи они предержат, бо не ими те сотворены. Не столь богаты они были знаниями, но хитростию и коварством одолели пришлые Иных Людей. Как их умертвили - неведомо, но не было на телах Иных Людей ни ран, ни следов удушения, о чём свидетельствовали те жители, коих согнали, дабы оные тела земле предать. Два дня возили мёртвых тремя повозками, два дня закапывали их в землю без должного почтения, и под корень изведён был род Иных Людей. Пришлые же поставили себя над всеми народами, а над собою главного поставили, императором назвав. А после ополчились, да войной супротив всех и вся двинулись, и покорились им все земли поднебесные, и склонились головы гордые, и стали народы дань платить..."

- Вот и всё, что об этом ведомо,- сказал Асий, закрывая книгу.

- Подожди. Почитай ещё. Хочу освоить грамоту.

- По этой книге? - удивился он.- Ежели грамоту осилить хочешь, возьми книгу, для того предназначенную: буковник. И приходи ко мне чаще, буду наставлять тебя в сём нелёгком деле.

Асий порылся на полках и отыскал учебник, который я усердно проштудировал в течение нескольких минут, после чего сказал:

- Так, с этим разобрался. А какие-нибудь книги на языке Иных Людей есть?

- Нешто хочешь сказать, что, только полистав буковник, осилил грамоту? - удивился Асий.

- Читать по-ланельски я теперь умею. Думаю, что при необходимости и писать тоже. А сейчас я бы хотел изучить язык Иных Людей.

- Чудны и неисповедимы деяния и Того, и Другого,- удивлённо покачал головой старик.- Но на что тебе мёртвый язык? Он никому не ведом и уже многие и многие годы не звучит под небом Ланелы. Все, на нём говорившие, давно мертвы.

- Даже если все эти люди и мертвы, наследие их осталось, и ключ к нему до сих пор не подобран,- задумчиво произнёс я, вспомнив загадочные символы на консоли портала.

- Имеется в здешнем хранилище одна вещица зело удивительная,- Асий скрылся за стеллажами и вскоре принёс необычного вида книгу.- Записаны в ней и слова понятные, но знаков неведомых много более. Думаю, это и есть язык Иных Людей, но доподлинно в том не уверен.

Книга на самом деле оказалась тетрадью, исписанной каллиграфическим почерком. Страниц в ней насчитывалось намного больше, чем представлялось на первый взгляд: листы из ослепительно белого пластика были прочные и при этом необычайно тонкие. По-видимому, в ней делал записки лингвист, изучавший язык Ланелы: после каждой комбинации из уже знакомых мне рун шло длинное пояснение, составленное из незнакомых символов. И так - на шестистах четырнадцати страницах. Ещё полтора десятка страниц оставались чистыми. Явздохнул с огорчением: возможно ли выучиться говорить на языке, которого даже не слышал. Я постарался отключиться от этой абракадабры из незнакомых значков, закрыл глаза и чётко произнёс: