Бай Айран - Всадники Ветра

— Моя леди, что это было? — Его вопрос показался мне кадкой ледяной воды, вылитой мне на голову. Я посчитала, что он принял объяснение моего отца.

— Что вы имеете в виду, мой принц? — Лицо мое стало сама невинность.

Наследник престола сердито поджал губы и приблизился ко мне, чуть ли не нарушив правила хорошего тона.

— Вы прекрасно знаете, о чем я говорю! — И что я могла ему ответить? Я слышала, что династия Предназначенных обладает какой-то магией, но не думала, что ею может оказаться Динео.

— Мой принц, я тоже не совсем поняла, что произошло. — Что ж, ну хоть часть правды. Совесть почему-то противно заскреблась над моим благородством.

— Вы лжете мне, Эверин? — прямой вопрос смутил мен.

— Нет. Я действительно не поняла, что это было.

— Но что-то было, ведь так? — допытывался Силенс.

— Наверно, — туманно ответила я и положила пальцы на дверную ручку, давая понять, что действительно хочу лечь в постель.

— Что ж, не буду вас далее задерживать, моя леди. — Он задумчиво улыбнулся. Ртутные глаза ожили от этого искреннего движения. — Спокойной ночи, моя принцесса.

И он пошел прочь по коридору, возвращаясь в Сверкающий зал. Я осталась стоять на месте не в силах переварить его последние два слова. То, что это говорил именно он, придавало им еще большее значение. Я вздрогнула, осознав, что попала под влияние его дипломатического обаяния, о котором говорил отец, и поспешно открыла дверь отведенной мне комнаты.

Уэн сонно поднялась с кресла возле очага, в котором ожидала меня с того самого момента, как утомившись покинула вечер.

— С кем вы говорили, моя леди? — спросила она. — Если мне позволено знать. — Поспешное добавление смягчило дерзкий вопрос.

— С принцем.

— С принцем? — шокированным голосом переспросила Уэн.

— Ну да, разве я не ясно выразилась? — поморщившись, я бросила на нее усталый взгляд.

— Вам помочь, моя леди? — Я только кивнула и позволила служанке снять с меня заметно потяжелевшее за вечер платье. Я ополоснулась в прохладной воде, с наслаждением укуталась в теплое полотенце. Уэн кое-как удалось заставить меня надеть ночную рубашку.

Мягкий батист приятно обхватил мое тело, и я в полной мере ощутила свою усталость. Забравшись под шерстяное одеяло, я зарылась в мягкой и пушистой перине, с упоением вдыхая запах чистой постели. Огонь из очага грел мои ноги, и я мгновенно разомлела, но не забыла отдать приказ:

— Можешь идти, Уэн. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, моя леди, — ответила служанка и едва слышно притворила за собой дверь в тот момент, когда я погружалась в спасительный сон.

За дверью неслышно появился стражник, оставленный на ночь для моей охраны. И лишь трещащие поленья в очаге прерывали тишину и мерный ритм моего сонного дыхания в комнате.

Во сне меня охватило жгучее беспокойство, поднимающееся от самых глубин моего сердца. Я тяжело дышала от быстрого бега, поглядывая назад и проверяя, поспевает ли за мной он. Твердая земля, оттаявшая от весеннего солнца, приятно пружинила под лапами. Бег становился все более быстрым, дыхание начало болезненно обжигать ноздри, но я должна до рассвета успеть сообщить, что ее не отвергли. Это будет тяжело, впереди еще долгая дорога, а его раненная лапа не позволяет бежать быстро. Я остановилась и раскрыла пасть, втягивая запахи ночного леса — где-то в вереске дрожал кролик, но сейчас было не до охоты. Необходимо успеть.

Успеть, успеть, успеть…

Я распахнула глаза и услышала свое частое тяжелое дыхание. Ночная рубашка вся пропиталась холодным потом и неприятно липла к спине. Голова слегка кружилась от быстрого бега, но я понимала, что это лишь ощущения волка, который бесцеремонно вторгся в мое сознание. Будто мы одно целое, и он не видит ничего предосудительного в своих поступках. Горло охватило неприятным жжением, будто я действительно бежала по холмам всю ночь к неизвестной для меня самой цели. Пришлось встать и напиться воды.

Открыв ставни, я обнаружила, что занимался рассвет, и застыла в безмолвном восхищении — из моего окна открывался головокружительный вид. Огненно-красное солнце медленно поднималось из-за вершины скалы, своим цветом поражая меня — обычно я наблюдала таким закат. Его пронизывающие все на своем пути лучи подсвечивали пушистые облака, окрашивая их в темно-золотистый цвет. Словно само первобытное пламя разлилось по небу, окутывая всю поверхность земли. Остроконечная башня темным сторожем контрастировала всему фону, являясь некой границей между темной, пока неосвещенной землей и полыхающим огнем небом. Чем выше солнце поднималось, тем темнее становились облака, окрашиваясь в угольный цвет. При этом они не становились тяжелыми, а так же легко уходили в небесный простор. С каждой минутой свет сменялся и становился сияющим и желтым, последние кроваво-красные росчерки тухли в складках облаков. Розовая дымка на границе неба и земли еще несколько минут мерцала в лучах великолепного святилища природы. На голубом полотне стали виднеться росчерки птичьих крыльев. Крики чаек доносились, будто через вату, не способные заглушить шум морского прибоя.

Свежий и прохладный весенний воздух приятно касался щек и волос, но в мокрой рубашке я быстро озябла и с неохотой закрыла ставни. Подкинув пару поленьев в очаг, я повесила над огнем чайник с водой и торопливо позвала Уэн в свои покои. Девушка сонно потирала глаза, но внимательно слушала указания и поминутно кивала. Вскоре мальчики-пажи натаскали в ванну ведрами воды, последние были с горячей жидкостью, пока я куталась в теплое одеяло. После этого, отослав Уэн за одеждой, я отмылась от липкого пота, налив в ванну розового масла, и яростно натирала волосы мыльным корнем, сохранившие запах принца Силенса.

Налив себе чая, я добавила туда листья земляники и горькие ягодки калины. Интересный вкус горячей волной согрел все мое тело, и я с хорошим настроением, выбирала себе наряд из одежды, разложенной Уэн на кровати.

— Может, это зеленое платье? — Уэн сделала это предположение достаточно робко.

— Нет! — я отрицательно покачала головой. — Достаточно с меня платьев!

— Но…

— Нет, — повторила я еще раз, и мой выбор пал на черную тунику, серые обтягивающие штаны и короткие сапожки. Удовлетворенно застегивая тоненький коричневый ремешок в тон обуви, я испытала на себе недовольство служанки.

— Ну что? — спросила я, сдавшись.

— Ваша матушка не будет мною довольна! — заявила она почти обиженно.

— Но кто твоя госпожа?

— Вы миледи…

— Тогда разговор окончен, — я подвела итог достаточно строго. Уэн раскраснелась от досады, но все-таки ей хватило ума больше ничего не говорить. Я ненавидела советы по поводу того, как мне нужно одеваться, это почти всегда выводило меня из состояния душевного равновесия.