Бай Айран - Всадники Ветра

Оглушительный треск полена заставил всех вздрогнуть. Момент заработал свою печальную торжественность.

— В день нашей помолвки Энтраст снял ее, как только мы отъехали достаточно далеко от замка — ему было неудобно, — скорбно призналась королева в давнем грехе своего мужа. — Нарушив традицию, он поломал наш брак. — Король заскрежетал зубами. — Я долго вымаливала сыновей у Богов, я знала, их должно быть двое, и после тяжелого рождения Ялдона продолжала свои молитвы. — Королева дышала все прерывистей. — Наши предки не зря придумали свои традиции.

Мы с Силенсом переглянулись. Наш узел развязал сам король — мы не открывали рук для солнца целый день.

— Вы…

— Да, мама, нашу ткань снял только отец. — Королева довольно улыбнулась, даже тень радости промелькнула на ее осунувшемся лице.

— Я горжусь тобой, Силенс…

Гул горящих поленьев становился для меня все громче, а дыхание королевы все тяжелее. Все сильнее отголоски боли разливались от нее по моему телу, все чаще она начинала задыхаться. Сердце мое отчаянно искало выхода для боли, но лишь билось о преграду груди.

— Я видела… видела ее во сне… верхом… верхом на… — невнятно говорила королева, но мы ловили лишь кусочки ее фраз. — Ветер…

— Что? — ласково спросил сын, ближе придвигаясь к матери. Лайс собрала остатки своих усилий.

— Со временем ты поймешь, Ленс, не сейчас, — умиротворенно произнесла королева.

Энтраст возбужденно ходил вокруг кровати, явно раздражая принца, но Силенс был поглощен матерью.

— Конечно, как скажешь, — принц согласился достаточно покорно, ему не хотелось тревожить любимую мать.

— Знаешь, Энтраст, я всегда любила тебя… — Король встрепенулся и пораженно посмотрел на свою жену. Шок в глазах не являлся поддельным. Теперь стало ясно, почему он был почти равнодушен к изменениям, которые происходили с ней.

— И тебя, Ленс, маленький сорванец, — сквозь жалкую улыбку, сделала она еще одно признание. Алмазные слезы блеснули в серых глазах принца.

Я не могла поверить в то, что сейчас происходит, напряженно хмуря лоб, я вглядывалась в черты лица старой женщины. Глупая сука — так сказал волк. Нет, мудрая королева.

— Эверин, пусть твоя страсть не погаснет, — едва слышно выдохнула Лайс.

Угли зашипели от попавшей на них воды из чайника. Комната словно покачнулась от нескольких догоревших и резко погаснувших свечей. Дыхание королевы стало громким, хриплым и медленным.

Болезненное дыхание королевы резко прервалось. Грудь не вздымалась. Жизнь в ее теле прекратилась.

Лицо Лайс приятно разгладилось, вернув себе несколько лет от молодости, кожа приобрела ровный, бледно-синий цвет, но не выглядела уже такой болезненной. Ресницы умиротворенно лежали на исхудалых щеках, еще теплые руки лежали на животе, куда она положила их в предсмертных мучениях, а сальные седые волосы потеряли всякий блеск. В комнате повисла горестная тишина, сочившаяся тяжелой болью.

Король с пустыми глазами стоял посреди комнаты, едва освещаемой огнем, а Силенс застыл, будто статуя из сада, со скорбью глядя на мать. Я понимала их боль, чувствовала ее отдаленное эхо, но не так долго знала и не так сильно любила королеву, чтобы с полнотой разделить бескрайнее горе. Принц с усилием поднял голову и встал с кровати, ему стало тяжело прикасаться к ее стремительно коченевшему телу. Я прижалась к его груди, в надежде хоть как-то утешить, и Силенс ответил мне на это желание благодарным вздохом. Слегка приобняв меня одной рукой, он лицом ткнулся в мою макушку, зарывшись им в густые волосы. Беззвучные слезы сотрясли могучее тело принца, я безропотно приняла его скорбь и постаралась облегчить страдания, крепче прижалась к нему, обхватывая мускулистое тело руками. Я чувствовала влагу на своих волосах, но позволяла поделиться болью со мной, понимая, что больше никто не сможет помочь ему. Принц быстро взял себя в руки, мягко отстранившись от меня, застыл с каменным лицом. Я осторожно вытерла пальцами его слезы и одобрительно погладила по щеке. Силенс немного оживился и обернулся к отцу. На лице не осталось и следа от пролитых слез.

— Я сделаю все сам. — Король кивнул, а принц мягко подтолкнул меня к дверям. Я повиновалась.

Я понимала, что принц хочет в одиночестве подготовить тело своей матери к погребению. Я вышла из покоев умершей королевы вслед за королем, слыша, как льется горячая вода из чайника в небольшой таз. Принц начал отдавать первые почести своей матери.

Энтраст размашистыми шагами достиг лестничного пролета и скрылся из виду. Я не знала, что мне делать, обернувшись, увидела занимающийся рассвет в распахнутом окне, и ощутила навалившуюся усталость на тело, но решительно отказала себе идти в комнату. Оглядевшись, заметила стул, пристроенный в одной из ниш, из которой можно было рассматривать висящий напротив гобелен. С трудом дотащив стульчик до покоев Лайс, потому что силы меня почти покинули — я отдала большую их часть королеве — я приставила его к стене. Устроившись напротив небольших темных дверей, я тяжело опустилась на жесткий стул и стала терпеливо ждать появления принца.

Глаза едва не слипались от усталости и пережитого, но я упрямо сидела и ждала его. За пределами замка зажегся новый день, в Дейсте забурлила жизнь, окрашенная горькой скорбью. По коридору не прошел ни один слуга, все давали возможность Силенсу отдать дань уважения своей матери. В тяжелом ожидании я начала бродить туда-сюда по коридору, не чувствуя ног, с каждым новым шагом я иссякала все больше. Дверь открылась слишком тихо, я, опустившая взгляд в пол, не заметила вышедшего из комнаты принца. Удивленный возглас заставил сфокусировать внимание на нем. Если бы не фаталистическая меланхолия, я бы участливо задала какой-нибудь вопрос.