Бай Айран - Всадники Ветра

— Что? — У меня едва рот не открылся от удивления, потому что я сделала это — проникла в принца — совершенно неосознанно, повинуясь велению собственной магии. — Я могла применить Динео.

— Он на это не способен, — категорически возразил принц.

— Откуда вам известно? — отозвалась я достаточно резко.

— Но…

Он замолчал, лишь смотрел на меня. Я ощущала, как что-то в нем поднимается, отражаясь на лице, и отвернулась. Мне отчего-то не хотелось этого видеть. Силенс печально вздохнул.

— Вас проводить до покоев?

— Не стоит, — покачала я головой. — Вам надобно остаться подле отца, я думаю, — добавила я уже мягче. Принц просиял, как мальчишка.

— Хорошо. Знаете, Эверин, я хотел бы сказать, что я…

Его голос был прерван испуганными криками, и принц мгновенно встрепенулся и твердо двинулся в сторону помоста. Там творилось что-то неладное. Я, обессиленная и опустошенная, последовала за ним, чуть ли не хватаясь пальцами за полы его синего камзола.

Охмелевшие люди стопились вокруг помоста, не давая даже возможности протиснуться ближе — между ними и мышь бы не проскользнула. Потерпев несколько неудачных попыток отодвинуть гостей в сторону широким плечом, принц повысил голос, и гости расступились, повинуясь властному приказу своего будущего монарха. Я вцепилась в его локоть и во все глаза глядела вперед.

Королеве стало плохо, она безвольно повисла на руках своего мужа. Заметив то же, что и я, Силенс рванулся наверх по ступеням, невольно оттолкнув меня назад. Чуть не свалившись, я твердо решила подняться за ним. В то время как невидимая картина предстала перед моими глазами, принц уже подхватил свою мать и, оторвав ее от пола, понес из Сверкающего замка. Старая женщина тяжело и хрипло дышала, слабо цепляясь пальцами за рубашку сына. Силенс что-то ласково ей шептал, а напряженный король следовал за сыном — он был ниже сына и тощим, так что я не сразу его заприметила.

Когда наследник трона проходил мимо меня, я обмерла, взглянув на лицо Лайс. Старое морщинистое лицо желтоватого оттенка ужасно осунулось, выдавая признаки скоропостижной болезни. Опухшие веки прикрывали розовые от лопнувших сосудов белки глаз. Губы слабо шевелились в попытках что-то произнести, но медовый голос принца легко перекрывал эти невнятные звуки. Мне показалось, что королева заметно похудела за эти дни, что я ее не видела — ничего удивительного, что в руках принца она выглядела будто плохо сработанная марионетка. Ноги болтались, как тряпичные, подбородок дрожал, по нему стекала тягучая бесцветная слюна. Руки, оставив попытки держаться за рубашку принца, вяло покачивались от широких шагов Силенса. Глаза скользили вниз по оттекшим суставам и синюшным пальцам, точно бы королева страдала от сурового зимнего холода. Седые волосы грязным жиром блестели в свете Сверкающего зала — у нее явно не было сил ухаживать за собой, как и другим позволять это делать. Неприятный запах немытой, потной кожи подтвердил мои опасения, хотя еще утром женщина выглядела и пахла не так плохо. Я поняла, что болезнь цепко схватила ее в свои объятия. Лицо принца было темно, но он с легкостью вынес королеву из зала и начал подниматься к ее покоям. Я следовала за его широкой спиной, подгоняемая сзади лекарем, поспешно вызванным Энтрастом.

В покоях королевы пахло застоялой болезнью и старостью, нос инстинктивно морщился, защищаясь от неприятного, режущего ноздри запаха. Увидев грязные, пожелтевшие простыни от облегчений королевы, испуганный принц дрогнувшим голосом приказал немедля переменить постель матери. Слуги, дрожащие от ужаса, который внушал грозный принц, спешно выполняли его приказания.

— Как такое могло произойти? — громогласно допытывался он от отца. Король рассеяно пожимал плечами и качал головой.

Выгнав всех слуг, кроме лекаря, принц бережно опустил свою мать на свежую перину, и промокнул ей лоб влажной тканью. Лайс слабо зашевелилась, но опухших век поднять не смогла. Дребезжащий хрип вырвался из ее отощавшей груди, и она подняла руки, туго обтянутые пергаментной кожей, покрывающейся странными пятнами.

— Я не знаю, что с ней, — беспомощно развел руками лекарь и с проклятьями был выгнан Силенсом из покоев королевы.

Женщина тяжело дышала, а принц торопливо обмывал ее потное лицо. Тряпка в его руках осталась безобразно грязной, а лимонная кожа приобрела нормальный для ее возраста цвет, желтизна исчезла. Принц еще раз грязно выругался и попросил меня принести чашку чая. Я поспешно повернулась к камину, обнаружив чайник покрытый слоем пыли, а чашки усеянными мелкими трещинами. Отправив слугу за свежей водой и травами, я быстро отмывала чайник от грязи и пыли. Он поспешно избавлялся от нее, меняясь в своем цвете от серо-желтого к цвету слоновой кости, совсем как кожа королевы. Оправленный мною паж вернулся очень быстро, так что я поставила чайник, отмерила горстку трав на чашку и вернулась к кровати.

Выглядела Лайс не лучше, но зато дышала ровнее, хотя прерывалась на судорожные хрипы. Бледный Силенс сжимал в своей ладони ее тощие пальцы и что-то шептал, но женщина не отвечала.

— Отец, как ты мог такое допустить? — обвинительно начал принц.

— Сын, мальчик мой, я ничего не знал — она перестала допускать слуг в свои покои еще месяц назад, но я не придал этому значения. — Глаза принца расширились, он едва сдержал свой гнев. Закипевший чайник заставил меня отвлечься, но я прекрасно слышала их разговор.

— А ее внешность? Запах? Состояние? Не подсказали, что что-то не так? — Грозовые нотки гремели в принце. Не только в голосе.

— Я думал, это старость! — неумело оправдывался король, непривыкший это делать. — Я сам начинал себя так чувствовать, вот и решил…

— Решил! — прошипел принц. Его мать жалобно застонала, он наклонился над ней, но та ничего не смогла ответить. Я подала принцу чашку с чаем.

Лайс судорожно глотала чай, конвульсивно вздрагивая время от времени. Мое сердце сжималось от жалости к ней, но я боялась и рта открыть, так как этого от меня не просили.

— И теперь мы не знаем, что с ней! — горестно воскликнул принц. — И вынуждены наблюдать за ее страданиями!

— Сынок…

— Оставь! — прервал его принц. — Лучше объясни мне, куда ты смотрел? На молодых продажных девиц, что ты все прочил мне с совершеннолетия? — оскорбление даже не было смягчено голосом.

— Да как ты смеешь так говорить со своим королем! — взорвался Энтраст, воинственно распрямляясь.

— Королем? — горько усмехнулся принц. — Разве прежний Энтраст допустил бы, чтобы его королева потеряла свою жизнь в ее грязных и больных руинах? — принц обвел рукой комнату Лайс. Король сжал губы и угрюмо посмотрел на сына.